В кресле сидел спасший меня блондин. Он встал и подошел к кровати — под свет бра. Я, наконец, смогла хорошо его рассмотреть: лет под сорок, ровный нос, глубоко посаженные серые глаза, светлые брови, короткая стрижка, массивная нижняя часть лица, как у тяжелоатлетов, и маленькие уши. Весь его вид выдавал уверенность и сквозящую сквозь видимое спокойствие готовность к чему угодно — даже в толпе по такой едва уловимой напряженности и повышенной внимательности за черными гвоздиками зрачков можно легко угадать телохранителя или спецагента.
— Наша пациентка пришла в себя, — заметил блондин, — мы с ней поболтаем немного. Георгий Петрович, оставьте нас, пожалуйста.
Доктор послушно направился к двери, задержавшись лишь на секунду.
— Если девушке станет хуже, я в соседнем номере.
Блондин кивнул и обратился ко мне:
— Давай без интермедий. Я спас тебе жизнь. Ты мне должна. Так что рассказывай, чем насолила Шиманскому. Как на духу.
Под прицелом его глаз было неуютно. Борясь с головной болью, я осторожно села и оперлась о спинку кровати.
— Кто такой Шиманский? — пробормотала я. — И кто вы такой?
Блондин медленно принялся закатывать рукав рубашки, обнажив крупные часы на запястье. В памяти высветилась рекламная иллюстрация с бравым моряком на фоне волн, которую недавно доводилось переводить — совершенно такой же. Занимаясь вторым рукавом, блондин продолжил:
— Не люблю, когда из меня делают дурака. Люди Шиманского пытались тебя прикончить. Одному почти удалось. За что? Ногу на танцах отдавила?
Я закашлялась, в горле отчаянно запершило — как раз в том месте, куда давили пальцы нападавшего.
— Не знаю никакого Шиманского. — Я пыталась звучать убедительно, хотя казалось, что мне все равно не поверят — такое же чувство я вечно испытывала у врача в детской поликлинике: вроде и болела на самом деле, а не могла отделаться от мысли, что симулирую. Я повторила: — Я не знаю, кто такой Шиманский. Но видела, как мужчина средних лет, очень похожий на криминального авторитета, застрелил парня на заднем дворе клуба. В желтом пиджаке. Парень в желтом пиджаке… Был… Потом убийца увидел меня. И все началось. И… я благодарна за спасение, но прошу вас не фамильярничать.
Брови блондина изумленно взметнулись.
— Убийство? Если Шиманский… И если ты его правда не знаешь, отчего сказала иначе в холле?
— Мне надо было выйти из клуба. В тот момент я бы Обаму назвала другом детства.
Блондин одобрительно усмехнулся. Затем пошарил в кармане и вытащил телефон.
