Сморщив свой хорошенький аккуратный носик, блондинка ткнула в нас с мышкой своим ухоженным пальчиком.
Взглянув на свою соседку по выделенной половине, с удивлением увидела, как та в страхе вся сжалась и забилась в самый дальний угол своей кровати. Потрясающе. Классовое неравенство во всей красе.
— Как это мило, что вы решили проявить заботу о нас и сразу же отграничили свое змеиное царство от окружающей действительности, — усмехнулась, спокойно взирая на этих маменькиных и папенькиных девочек. — А то мало ли, мы с соседкой случайно отравимся вашим ядом и до отбора не дотянем. Если вы так настаиваете, я установлю щит. И наши половины будут полностью изолированы. А ванной будем пользоваться по очереди. Сначала мы, а потом вы.
И пока юные прелестницы приходили в себя от моей тирады, в немом изумлении открывая и закрывая рты, быстро выставила щит посередине комнаты, набросила на него иллюзию стены и заблокировала вход в ванную. Так-то лучше, а то раскомандовались здесь.
— Привет, — мягко улыбнулась забитой девушке. — Меня зовут Бри. А тебя?
— Я Рония, — с опаской глядя на меня, пролепетало это странное создание. — Зачем ты с ними поссорилась? Я бы убирала для них, мне не сложно. Нам тут всего несколько дней жить. Не нужно создавать конфликтов на пустом месте.
— Знаешь, Рония, — сосредоточено проговорила, — если ты будешь всякой дряни позволять с тобой обращаться так, как им вздумается, то твоя жизнь быстро превратится в катастрофу, из которой тебе самостоятельно будет очень сложно выбраться. Никто не имеет права указывать другому, что ему делать. И каждый человек заслуживает уважения своих прав и личного пространства. Даже если этот человек ниже тебя по положения в обществе.
От моих слов девушка сжалась еще сильнее и вдруг разрыдалась в голос. Я даже растерялась от такой реакции.
— Рония, — осторожно позвала соседку, присаживаясь на ее постель. — Не стоит так убиваться. Пока еще ничего непоправимого не произошло.
Но девчушка заливала горькими слезами все вокруг и никак не могла успокоиться. Набросив на нее успокоительное заклинание, погладила ее по голове.
— Если хочешь, расскажи мне, что стряслось, — мягко предложила ей. — Говорят, от этого легче становится.
— Я всегда так старалась им угодить! — принялась она изливать скопившееся горе. — А мачеха и сводный брат только все больше и больше с меня требовали. Когда умер папа, вообще невыносимо стало. Одни придирки и недовольство. Однажды брат напился и захотел мной овладеть. Я чудом от него вырвалась. Пожаловалась мачехе, так она еще и избила меня, сказав, что сама виновата. Ну, как можно так жить? Конечно, мне пришлось сбежать. Вот теперь единственный мой шанс — этот отбор. Иначе мне даже идти некуда.
