Он перевернул страницу тетради и с удивлением прочитал заметки Леонардо. «Кристофано из Бергамо. Возьми оного на заметку, — было написано там, — У него как раз такая голова, какую ты намерен дать Филиппу. Поговори с ним о том, что его тревожит: о болезнях, опасности войны и растущем бремени налогов. Найдешь его в переулке Сант-Арканджело, где красивая подпорная арка, в доме „У двух голубков“, над лавкой ножовщика».
— Вы пишете на манер турок, справа налево… А кто такой этот Филипп, о голове коего вроде бы идет речь? — полюбопытствовал немец.
— Филипп, один из учеников Христа, — ответил Леонардо. — Он любил Спасителя великой любовью, и я хочу поместить его на переднем плане моей росписи, которая изображает Христа в окружении учеников за Тайною вечерей.
— Клянусь душою! — воскликнул Бехайм. — Чтобы написать этакую картину, вы, как видно, должны позаботиться о многих вещах, не считая красок да кистей!
И он вернул мессиру Леонардо его тетрадь. Потом сказал, что, к сожалению, обстоятельства не позволяют ему долее наслаждаться обществом собравшихся, ибо время торопит, мул уже под седлом. Взяв плащ и берет, он почтительно склонился перед мессиром Леонардо, взмахнул беретом, прощаясь с д'Оджоно и резчиком, бегло кивнул органному мастеру Мартельи, который снискал его неприязнь, и вышел вон.
— Ишь вышагивает, — с горечью проговорил д'Оджоно, погрозив ему вслед кулаком. — И ради этого человека Манчино пришлось умереть!
— Умереть! — сказал Леонардо. — Я называю это иначе. Он гордо воссоединился с Великим Целым и тем избавил себя от земного несовершенства. — Сунув тетрадь за пояс, он произнес еще несколько слов, в которых звучали радость и триумф; — Теперь у меня есть все необходимое. И глядя на это произведение, люди поймут, что и небо, и земля, и Сам Господь, пославши мне этого человека, зримо явили мне свою помощь, пособили в трудах. Вот теперь я докажу тем, кто придет после нас, что и я жил на этой земле.
— И наконец-то, — сказал д'Оджоно, — вы исполните желание герцога, которому служите, и прибавите славы городу, которому принадлежите.
— Я, — отвечал Леонардо, — не служу ни герцогу, ни иному правителю и не принадлежу никакой стране или империи. Я служу лишь моей страсти видения, познания, упорядочения и созидания и принадлежу своему творчеству.
Спустя восемь лет, осенью 1506 года, торговые дела вновь призвали Иоахима Бехайма из Леванта в Милан. В Венеции, где сошел на берег, он задержался лишь на несколько часов, ибо ему не нужно было размещать товар в тамошних кладовых. Товар — драгоценные камни — был при нем, в двух подбитых шелком мешочках; в одном — шлифованные сапфиры, изумруды и рубины, дюжина превосходнейших экземпляров, во втором — камни ценою пониже: аметисты, золотистые топазы и гиацинты; те и другие он намеревался предложить французским аристократам и офицерам, стоявшим на квартирах в Милане. Ибо Милан находился в руках французов.
