— Не беда! — утешил Бехайм. — Я зашел всего лишь промочить горло.
— Эй! Хозяин! — крикнул Манчино. — Что слоняешься без дела? Пинту вина этому господину! В друзьях у меня, как видишь, недостатка нет. — И, поворотясь к Бехайму, продолжил: — Так вот, час назад добрый ангел, как законченный шалопай, беспардонно забыл о своем долге передо мною и допустил, чтобы я, не подозревая худого, вошел в этот трактир, где меня, судя по всему, знают, ведь, пока вас не было, этот боров, — он кивнул на хозяина, — ни на миг не спускал с меня глаз. При том что я, себе же в убыток, проявил скромность и предупредительность, которых он вовсе не заслуживает, — заказал-то я одну только брюкву, которой насытился не более чем на треть. Но от трактирщика благодарности не жди!
Он умолк, и на морщинистом его лице изобразились горечь и сожаление.
— Отчего же это хозяин дарит вас таким вниманием? — как бы невзначай спросил Бехайм, заранее зная ответ.
— Оттого, — ответил Манчино, — что чует: денег у меня нет, и вместо платы я дам ему пощупать складки моего пустого кошелька. А если он этим не удовлетворится и, скажем, затеет свару, я угощу его пинком или получу пинка от него, это уж как распорядятся удача и бог драки, а потом я попробую сбежать.
— Недурственно, можно поразвлечься! — заметил Бехайм. — А кинжальчик, часом, в ход не пойдет?
— Очень может быть, — угрюмо сказал Манчино.
— Черт меня побери, такое веселье по мне! — воскликнул Бехайм. — Но не завершить ли нам сперва наше маленькое дельце?
— О каком это дельце вы толкуете? — спросил Манчино.
— Мой добрый ангел, — пояснил немец, — не такой шалопай, как ваш, он о своем долге не забывает, вот и сделал так, что я вполне могу угостить вас жареным каплуном или пряной телячьей грудинкой, по вашему выбору. И вам от этого…
— Эгей, хозяин! — крикнул Манчино. — Подите-ка сюда и послушайте, что говорит этот господин! Как следует послушайте, ибо его устами глаголет сам Всевышний!
— …Двойная выгода, — продолжал Бехайм. — Во-первых, польза для вашей души, ибо вы сделаете доброе дело, сказавши мне, где я могу найти мою Аннетту, а во-вторых, получите каплуна.
— Исчезни! — бросил Манчино подошедшему хозяину. — Вот оно, значит, как. По-вашему, я из тех, кто за кусок хлеба все готов продать. И вы правы, сударь. Ничтожному человеку — ничтожная плата. А что я в этом мире, как не мелочной торговец, который торгует тем, что у него аккурат есть: то стихами, то бабами. Ваша правда, сударь, я такой, ваша правда.
