Справа, в угольной черноте, за кромкой дороги светилась надпись «туда». Соответственно слева — «оттуда». Что ж, теперь он знал направление. Можно было идти дальше. Вот только надо немного отдохнуть.
Птиц уселся на край дороги миров и свесил лапы. Поболтал. Ничего не произошло. Он вытащил из сумки на животе большой медный ключ и, недолго думая, швырнул его вниз. Через полминуты этот же ключ свалился сверху. Отлично!
А мимо ползли, оживленно разговаривая о преимуществах подсоленной воды перед пресной, усатые каракаты. За ними во главе двух десятков своих молодцов протопал граф де Ирбо. Его дружинники распевали песню о том, как молодой воин собрался на войну и что ему на это сказала родная матушка. А он ей на это ответил. И появившаяся неизвестно откуда невеста сказала, что он «сам такой!», перед тем как укатить в Большие Бобры к миленькому, одетому во все «сфирма». За последним дружинником, красивым рыжебородым молодцом, кралась тень его жены. Временами она доставала блокнот и записывала в него комплименты, которые он говорил встречным девушкам.
Птица одолела смертельная зависть.
Везет же людям! Вместе! Явно по делу! И не важно по какому: ловить раков или грабить фражских купцов. Главное — вместе. Эх!
Настроение у Птица сразу испортилось. А может, просто сказывалась усталость. Он встал на краю дороги, чуть пошире расставил ноги и, сунув голову под мышку, почти сразу же уснул…
…Проснувшись от того, что по его лапам водили чем — то твердым, Птиц ошарашенно огляделся по сторонам и только через некоторое время понял, что находится на краю дороги миров и перед ним стоит вооруженный метлой выворотень. Огромный, на толстых неуклюжих ногах, медленно и неумолимо надвигаясь на Птица, он подметал дорогу. Лицо у него было совершенно безмятежное, глаза пустые.
— Привет! — сказал Птиц и, обойдя выворотня кругом, наладился было еще поспать, даже глаза закрыл. Но тут же открыл, потому что выворотень резко повернулся и, ткнув ему в грудь пальцем, сказал:
— Про то, что дорога есть дорога, знают все, и тот, кто усомнится в этом, попадет прямиком в ад, то есть в самое ее начало.
После этого он отвернулся от Птица и принялся снова за подметание.
Птиц присвистнул.
Вот это да! Вот это заливает! А если правду говорит? Тогда получается, что с хождением вперед надо повременить. Да и миры вокруг неплохие, заманчивые. А вдруг действительно я уже и не живой вовсе и это та самая дорога, по которой души в ад идут?
