Я сказал: занимался с отцом и его друзьями. Да, мой отец вовлек в эту великовозрастную учебу двух- тех своих котельничских приятелей. Как же не помнить, не ценить Бурову своего ученика Н.Н.Рахманова- тридцатилетний мужчина вечерами, ночами трудился над сочинениями: «Личность Бориса Годунова в истории и в художественном изображении А.С.Пушкина.», «Элементы национальности и самобытности в произведениях Пушкина»., «Теория чистого искусства у наших поэтов», «Власть тьмы», «Влияние байронизма на Пушкина и Лермонтова»…
Предо мной копии документов, полученных отцом перед первой мировой войной для сдачи экстерном экзаменов ан аттестат зрелости и поступления в высшую школу. Что толку в том, что по всем предметам у него круглые пятерки! В 1913 году, когда отец ездил в Москву, чтобы окончательно выбрать учебное заведение, у него, как ни странно, было большое желание резко переменить профессию и учиться на врача! Из своих более чем скромных средств он накопил деньжат на учение и на содержание семьи в эти годы; все зря: в1914 году началась война, спутав все его планы.
Разумеется, я тогда не знал этих планов. Помню только, как мы с мамой провожали его и встречали. Гораздо больше запомнилось в предвоенный год другое событие. Я очень любил младшую его сестру,Александру, тетю Санику, как я ее называл, знал, что и папа любит её; знаю ( уже по рассказам мамы), как однажды, еще гимназисткой,- приехав к нам в гости в Котельнич, - она подожгла себе платье от спиртовки (разлился горячий спирт), как, обезумев от страха, выскочила во двор и пламя сразу охватило её всю, и как папа, который по счастью, был дома, выскочил вслед за ней, голыми руками сорвал горящее платье и спас её.
Окончив гимназию, тетя Саника поехала в деревню Криуши., невдалеке от села Сорвижи, верст за восемьдесят от Котельнича; лето иногда проводила у нас или мы ездили к ней. И вдруг, совсем молоденькой, вышла там замуж за Григория Фомича Сысолетина, местного жителя, служившего волостным писарем, молодого, пожалуй, даже красивого. Только со следами оспы на лице. Она написала о замужестве, ( или о твердом решении) неожиданно, не советуясь ранее с братом. Это для него было страшным ударом. Во- первых, обидело, даже оскорбило: все-таки, он был её опекуном, обучил, воспитал её (ни отца, ни матери уже не было в живых). Во- вторых, он считал это чудовищным «мезальянсом»: волостные писари были у него на плохом счету, слыли вольными или невольными помощниками царских властей.
