В 1925 год, в конце мая, я уехал в Ленинград, поступил сначала в на Волховстрой, потом- в институт; от физического труда и от длительного перерыва в скрипичной игре пальцы огрубели, растренировались; к тому же я стеснялся играть среди новых для меня людей,в коммунальной квартире, так получилась, что взятая с собой в Ленинград скрипка в своём старом, потертом картонном футляре была заброшена на самый верх книжных полок. Надолго? Да навсегда.
О занятиях музыкой я рассказывал в таком легком, даже насмешливом тоне, что можно подумать, что,распрощавшись со скрипкой, я испытал радость. Это не так. Уверять сейчас себя и других, что я пережил тяжелую драму – тоже не стану- наступило время других занятий и увлечений- техникой, литературой, но должен сказать, что разрыв был чувствительным. Дело в том, что я успел привыкнуть не столько к скрипке, сколько через неё к музыке, полюбил музыку, заинтересовался жизнью её творцов, хотел как можно больше узнать и услышать старой и новой музыки. Когда же я перестал играть сам, я почему-то решил вычеркнуть музыку из круга родных мне интересов и чувств. Обидно вдруг сделалось быть только слушателем, по-нынешнему, говоря, потребителем, - тогда- к черту все! Я почти перестал посещать концерты( а уж где-где как не в Ленинграде!), на оперы ходил скорее как на зрелища и больше из любопытства, чаще выбирая те, что с левым уклоном( поскольку я был леваком и в литературе),- «Любовь к трем апельсинам « Прокофьева «Прыжок через тень» и «Джонни» Кшенека, «Нос» Шостаковича, словом, на несколько лет музыка если не перестала для меня существовать (невозможно было отбросить сильнейшие впечатления от «Пиковой дамы» или не запомнить и не твердить про себя марш из «Трех апельсинов»!), то всё же оказалась на втором плане, по крайней мере, музыка симфоническая. Глупое ограничение? Очень глупое. Потом я мог об этом только жалеть. Жалею и сейчас. Сколько я пропустил замечательных, даже великих концертов! Это продолжалось пять лет- с 1925 по 1930 год. Что произошло в 1930 году?
14 апреля не стало Маяковского. Через несколько дней, через неделю, через две- точно уж не помню, в Большом зале Ленинградской Филармонии состоялся вечер памяти Владимира Маяковского. Он начался с исполнения 6-й симфонии Чайковского- Патетической.Надо сказать, что смерть Маяковского произвела на меня ( как и на многих других, не говоря уж о близких его друзьях) тягчайшее впечатление. Я страстно любил его ранние стихи и поэмы, всегда слушал его новые вещи, когда он выступал в Капелле. А тут, перед самой смертью, Маяковский приезжал в Ленинград, и однажды я видел его очень близко, в редакции журнал «Звезда».
