Для него Анна невинная душа, непорочная, нетронутая тьмой этого мира, не испорчена его семьей. Вампир тысячу раз на день не позволял эмоциям взять верх, а желанию вырваться наружу. Он со всех сил старался сохранять хладнокровие, но взгляд зеленых глаз был для него как заклинание, что призывало тьму, которую он так срательно сдерживал все десять веков.
Элайджа впился в пухлые губы грубым, собственническим поцелуем. Девушка пыталась оттолкнуть его, но что она может против вампира.
В следующий миг он схватил ее за плечо, и швырнул ее в кровать. Майклсон навис над девушкой, оперевшись руками по обе стороны от ее головы.
— Не сопротивляйся, я не хочу делать тебе больно, — его голос больше не был злым, он был томным и заботливым, если его можно таким назвать. Именно после этой фразы Анна по-настоящему начала боятся, ведь только сейчас пришло полное осознание, что он точно не остановится. — Ты даже не представляешь, как я долго терпел, ты мне даже снилась и не одну ночь. Я видел тысячу, нет — миллионы красавец, но именно твоя внешность меня завораживает, и это так странно, ведь ты даже не в моем вкусе.
— Пожалуйста, Элайджа не надо, ведь ты не такой, — голос был очень тихим с какой-то хрипотой, будто ком встал в горле. Скорее всего, это случилось, из-за того, что она увидела, как его глаза полны наслаждения и возбуждения. Это был первый раз, когда она увидела его лицо таким, но хуже всего это, то, что девушка не была уверена, станет ли этот раз последним.
Его рука стала гладить ее грудь, его губы вновь касались ее, с сильным нажимом, но ни на секунду не останавливаясь. Ее одежда под его руками так громко шуршит и рвется, наверно это семейное у Майклсонов, еще одна общая черта, что соединяет столь разных братьев.[8]
Он вернулся обратно к ненадолго забытым губам, кусая их до крови и одновременно слизывая сладкую жидкость. Девушка все ровно вырывалась и это уже начинало злить первородного. Он укусил ее за шею, плечо, не прошло и минуты как тело девушки начало слабеть, и у нее не осталось силы даже на малейшее сопротивление. Теперь он мог спокойно снять со своего тела верхнюю часть всей одежды. С ее глаз покатилась первая слеза, Анна не смотрела на него, точнее на его тело, ведь даже в этой ужасной ситуации она не могла отрицать тот факт, что его тело идеально. На его лице появилась легкая улыбка, когда он заметил легкий румянец на ее щёках, она впервые покраснела при нем.
Даже сейчас, когда она полностью в его власти, ему все еще ее мало. Элайджа притянул девушку к себе, и настолько грубо впился в её губы, что светловолосая издала болезненный стон. Первородный вновь наслаждаться привкусом текущего по её венам алого нектара, сладкого и желанного. Приложив силу, он с трудом оторвался, ведь брюнет хочет обладать живой, а не мертвой. Это было болезненно, и ужасно Анна чувствовала себя едой, которую не спеша пробовали, именно пробовали, а не ели. Она чувствовала, что он пытался быть нежным, пытался сдерживаться, но приостановить желание было не возможно.
