Свое слово Лютый сдержал. На сорок первый день после похорон любимой дочери, он подкараулил обидчика своей девочки прямо перед высоченными воротами особняка с диснейлэндовскими башенками и на глазах у опешившего с заплывшими, словно у бультерьера, красными глазками охранника вскрыл опасной бритвой заросшее густой щетиной клокочущую трахею и сонную артерию известному на весь Ростов крупному предпринимателю Иссааку Шинковскому. Удар был настолько мощен и стремителен, что бритая голова предпринимателя, откинувшись за спину оставалась болтаться на коже, пока тело еще ждало сигнала от мозгового центра, куда и как ему завалиться.
Застывшему в ужасе охраннику, судя по его нашивкам за ранения, прошедшему все «прелести», оккупированного Красной армией Афганистана, Лютый отвесил мощную оплеуху своей тяжелой, словно пудовый молот, рукой и, разрядив в воздух всю обойму «Макарова», выпавшего из рук обезумевшего от страха телохранителя, побрел знакомой дорогой домой.
На следующий день за ним пришли, арестовали и предъявили обвинение. Лютый не сопротивлялся, на суде не проронил ни слова, отказался от адвоката и принял приговор 25 лет строгого режима, как должное, предназначенное ему судьбой.
Ванюшку на воспитание взяла родная сестра Лютого, сейчас ему исполнилось уже 10 лет, но ни одного письма от внука арестант так и не получил за все время отсидки. Его, будто вырезали, вычеркнули из жизни, и теперь бедному зэку ничего не оставалось, как бороться за свое выживание.
* * *
После 100 оборотов, которые Лютый считал в уме, стиснув от нестерпимой боли редкие, тронутые цингой гнилые, покрытые нержавеющей сталью, зубы, двигатель вдруг затрясся, сначала двумя цилиндрами, зацепив долгожданную искру и, глотнув порцию дрянного, разбодяженного воровитым прапорщиком, бензина, ожил, затем радостно заколотился, словно оживший после ранения дикий зверь, рыкнул в ледяную ночь всей своей мощью и мирно загудел, набирая обороты.
Лютый залез в кабину со стороны шофера и грубо отпихнул Серого на пассажирское сиденье.
— С тобой только на тот свет можно быстро добраться, дай сюда баранку.
Лютый поддал газу, прогревая двигатель, затем медленно тронулся. Он только сейчас почувствовал жгучую боль в ладонях и черную кровь, стекающую с пластикового руля на резиновый пол.
«Ничего, ничего» — шептал он себе под нос, — «нам бы только спуститься с перевала, а там, по прямой, к утру уже будем на въезде в Магадан».
* * *
