— А зачем об этом говорить? — резко спросила она.
— По-моему, стоит поговорить, деточка, — заявил Луи и шагнул вперед, заставив ёе отступить.
Он закрыл дверь и прижался к ней спиной.
— Садитесь и по-дружески поговорим.
— Я не хочу с вами говорить! Убирайтесь!
— Что за тон, лапочка, — сказал Луи, устраиваясь в единственном кресле. — Большинство мышек считает, что у меня хороший вкус.
Гилда долго смотрела на него, потом села на диван.
— А о чем разговор?
— Джонни приходил ко мне вчера вечером. Он хотел знать, где Фей. Я ему сказал. Если бы я знал, что он убьет ее, я бы воздержался от этого. Я решил, что лучше сначала поговорить с вами, а потом уж идти к копам.
Гилда побледнела, и ее блестящие глаза застыли.
— Ее убил не Джонни.
— У копов будет другое мнение, — с усмешкой проговорил Луи. — И они хотят побыстрее закончить это дело, так что Джонни их устроит.
Гилда долго смотрела на Луи.
— Сколько? — спросила она, сжимая кулаки.
— Вы быстро поняли, моя прелесть, — с восторгом сказал Луи. — Есть курочки, которые…
— Сколько?
— Вот что. Я полагаю, что сегодня вечером я смогу проводить вас домой и зайти к вам. И в другие вечера тоже. Думается, что мы сможем отлично договориться.
— Значит, вы хотите не денег? — спросила Гилда.
К большому его удивлению, ему показалось, будто она почувствовала некоторое облегчение.
— Деньги у меня есть, — небрежно проговорил он, — а вот вас у меня нет. Если вы откажетесь, я всегда успею потребовать денег, моя душечка, но сначала мы попробуем кое-что другое. Идет?
Гилда взяла сигарету, закурила и бросила спичку в пепельницу.
— Я подумаю, Луи.
— Это надо решить сегодня вечером, так что поторопитесь.
Она посмотрела на свои руки.
— И вы не станете говорить о Джонни?
— Ни единого слова, деточка. И я буду хорошим партнером, если вы будете играть со мной.
— Дайте мне немного времени. Ведь не могу же я так сразу…
— Нужно, чтобы вы это решили здесь, малютка.
Гилда неожиданно пожала плечами.
— Ну ведь не умру же я от этого. Будем считать, что соглашение подписано!
Луи радостно улыбнулся. Кого-нибудь другого удивила бы такая сговорчивость, но он был слишком убежден в своей неотразимости. Он считал, что ни одна женщина не может устоять перед ним, в том числе и Гилда.
— Вы просто прелесть, моя душечка, — сказал он, вставая и подходя к ней. — Сегодня начинается наша прекрасная и длительная дружба.
Он обнял ее и хотел поцеловать.
— Осторожно с моей косметикой. Не трогайте меня! — сухо проговорила Гилда.
