О’Бриен открыл глаза и нахмурился.
— Что с тобой случилось? — спросил он девушку.
Потом, проследив за ее взглядом, он заметил Говарда.
— Простите за беспокойство, — извинился Говард, входя в комнату. — Мне нужно сказать вам пару слов.
О’Бриен встал, нисколько не выказав удивления при появлении Говарда, которое, однако, не могло не озаботить его.
— Вы не должны были показываться до конца арии, — сказал он, подойдя к Говарду и пожимая ему руку. — Тем хуже! Музыка никогда не была у вас в почете. Господин начальник, представляю вам мисс Дорман, которая скоро станет моей женой.
Молодая девушка встала и подошла, слегка раздвинув красивые губы в улыбке, но во взгляде ее читалось осуждение. У Говарда создалось странное впечатление, что она боится его.
— Вашей женой? — удивился Говард. — Я этого не знал. Примите мои поздравления.
Он взял протянутую руку О’Бриена и улыбнулся.
— Я думал, что вы на всю жизнь останетесь холостяком!
— Если я так долго ждал, — сказал О’Бриен, обнимая девушку за талию, — то вы должны признать, что она стоила этого. Гилда, мистер Говард очень внимательный человек, и я хочу, чтобы вы стали друзьями.
— Ты хорошо знаешь, Сеан, что твои друзья — мои друзья.
— Отличное принципиальное заявление, — со смехом заметил О’Бриен. — Тогда почему ты смотришь так мрачно?
— Что вы будете пить? — спросил он, обратившись к Говарду.
— Но я… — ответил Говард, переводя взгляд с Гилды на О’Бриена. — Я пришел по неотложному делу.
— Она будет вас благословлять! Слышишь, дорогая? Дело…
— Ну, теперь я могу уйти, — сказала Гилда, освобождаясь от его руки. — Только недолго, Сеан.
Улыбаясь, она одарила Говарда коротким взглядом и вышла из комнаты. Говард проводил ее восхищенным взором, ошеломленный формами, которые скрывались под свитером и брюками.
— Она потрясающая, да? — спросил О’Бриен, знавший его слабость к молодым девушкам. — А какой голос!
Он подошел к бару с напитками и налил два бокала виски.
— Подумать только, когда я ее нашел, она пела в одном ночном кабаре. С таким голосом, как у нее… Я уговорил ее серьезно заняться пением. Теперь она поет Моцарта. Ее слушал Франчелли и был в восторге. Он сказал, что из нее выйдет большая оперная певица.
Говард взял предложенный бокал и сел. Он смотрел на О’Бриена.
«Хорошая осанка, — подумал он. — Должно быть, ему за сорок. И подумать только, этот негодяй имеет по меньшей мере десять миллионов».
О’Бриен в сумраке хорошо выглядел. Его брови и тонкие усики придавали ему мефистофельский вид.
