— Держусь пока. Ладно ещё, если б с газом были — там уже на донышке.
— Слушай, у тебя сигареты есть?
— Три штуки осталось.
— Угостишь?
— А мы долго ещё корячиться будем?
— Да уже всё. Вон она.
— Кто «она»?
Серёга посмотрел туда же, куда и Саня.
Из шиповника торчала бомба. По ней ползали сонные муравьи.
— Ого.
Безо всякого намёка на страх Серёга подошёл к бомбе, хозяйски осмотрел её и постучал кулаком по корпусу.
— Атомная?
Саня кивнул и прошёлся пальцем по хвостовому оперению. Несмотря на зябкие тринадцать градусов и налетающий ветер, бомба была тёплой.
Серёга вытащил из кармана мятую пачку, сунул в рот сигарету и протянул одну Сане.
— И что ты собираешься с нею делать? — спросил он.
— Выкурю.
— Я про бомбу.
— Думаю в посёлок отвезти, — ответил Саня, подставляя сигарету под огонёк. — А то ведь не верят, собаки. Так хоть полицию вызовут.
— Тоже вариант, — кивнул Серёга.
— «Тоже»? А ты что предлагаешь?
— Да ничего пока. Смотри-ка, жужжит. Рабочая.
Он любовно погладил бомбу, а Саня нахмурился.
«Приехали, — подумал он. — Кажись, ревную её к чужим рукам».
— Тебе, кстати, деньги-то не вернули? — спросил Серёга.
— Неа, — Саня стряхнул пепел.
Речь шла о весенней вахте на газопроводе, где Саня оттрубил три месяца стропальщиком и разнорабочим. Его там попросту кинули — ни обещанной униформы, ни зарплаты.
— А есть-то хочется, — сказал Серёга, взглянул на знак радиации и вздохнул.
— Ты всё-таки на что-то намекаешь. Продать её, что ли, вздумал?
Саня аж рассмеялся. Барыжить атомной бомбой там, где самая крупная сделка — урвать колесо от «КАМАЗа» по цене велосипедного? Это сильно.
— А за сколько бы ты её продал? — поинтересовался он.
— Это смотря кому.
— Ну, допустим, военным ты её просто так отдашь, за «спасибо». А потом ещё посидишь немного. Но там хотя бы кормят. А вот Семёнову, например?
— Ему?
Серёга, у которого с фантазией было туговато, бухнул банальное:
— Миллион.
— Да он её на выстрел к себе не подпустит. Это же срок.
— Тогда не знаю.
— Короче, давай грузить.
Саня дважды пропустил верёвку через лопасти оперения, дал один конец Серёге, и взялся сам. Пятки упёрлись в хвойный ковёр и начали погружаться в почву — бомба шла с большой натугой. Саня прикусил губу. Верёвка больно впилась в ладони.
— Бомба, — сказал он. — Я тебя очень люблю и уважаю. Но я увезу тебя в посёлок прежде, чем настанет вечер.
— Чего ты там бормочешь? — не понял Серёга.
— Да так… «Старик и море».
— Тяжёлая, зараза, — пропыхтел Серёга. — Сколько в ней, интересно?
