Я снова засыпаю, когда в дверь стучат.
– Грейс? – говорит мама. – Ты прилично выглядишь?
– Что? Да. – На мне мешковатые пижамные шорты и майка, которую бабушка купила мне, когда ездила в Висконсин, на которой написано «Кто-то в Расин любит меня». Потому что я такая сексуальная. Я понимаю, что мне отчаянно нужен душ.
Я слышу бормотание за дверью, а потом она открывается. Я приподнимаюсь на локтях, мои волосы как птичье гнездо, глаза затуманены.
Это ты.
– А теперь я закрываю дверь, потому что не хочу, чтобы Сэм зашел сюда и заразился, – говорит мама.
Я таращусь на нее. Не знаю, как ты умаслил ее, чтобы она впустила тебя в дом, не говоря уж о моей комнате.
– Привет, красотка, – шепчешь ты, когда за тобой закрывается дверь.
Удивление при виде тебя в моей комнате почти заставляет меня забыть, что я сейчас на смерть похожа. Стой, ты только что назвал меня красоткой? Я вслепую ищу резинку для волос. Понимаю, что на мне нет бюстгальтера. Я молюсь, что не пахну так, словно меня тошнило последние пятнадцать часов.
– Гэвин, что ты…
– Делаю здесь? Как будто я мог не проверить, что с тобой все нормально. За кого ты меня принимаешь?
Ты ставишь на пол свой рюкзак, пакет с продуктами и гитару перед тем, как снять обувь и забраться на кровать. Ты садишься, скрестив ноги, положив руки на мои колени.
– Э-э-э, я могу быть заразной…
Ты пожимаешь плечами.
– Лучше страдать в компании.
Резкая боль пронзает живот, и я откидываюсь на подушки.
– Мне больно сидеть, – говорю я.
Ты ложишься рядом со мной, подперев голову рукой. Я лежу в позе эмбриона, и мы смотрим друга на друга какое-то мгновение. На тебе нет шляпы, и волосы падают на глаза. Мне хочется убрать их назад, но я этого не делаю.
– Все скучали по тебе, – говоришь ты.
– Как прошла репетиция?
– Безумие. Полный хаос. Эта постановка не выживет без тебя.
– Рада, что я необходима, – улыбаюсь я. – Как ты уговорил маму тебя впустить?
– Сказал ей, что мне нужна ее помощь в великом романтическом поступке, – говоришь ты. Ради меня. Великий романтический поступок ради меня. – А также пригрозил, что начну петь серенады.
Я смеюсь:
– Не могу поверить, что ты очаровал мою маму. Это действительно сложно.
Ты знаешь женщин, Гэвин. Признаю. Ты точно знаешь, что мы хотим услышать, не так ли?
– Она показалась мне милой, но… – хмуришься ты в поисках правильных слов, – внушительной.
Я фыркаю:
– Тогда ты застал ее в хороший день.
Я рассказывала тебе немного о своей семейной ситуации, но не во всех ужасных подробностях. Я пыталась придумать, как представить тебя своей маме, не создавая много шума. В чем-то я рада, что все случилось так.
