- Ладно, мамаша, - мрачно ответил один из пас.
А когда мы, все четверо, подходили к столовой, водитель штабной полуторки конопатый ефрейтор Беклемишев сказал своему дружку вполголоса, по так, что мы услышали:
- Эй, Сенька, гляди-ка. Наши "собачьи валенки"
уже кофей пить идут. Выходит, скоро и моторы загудят на летном поле.
Но это были только "цветочки". "Ягодки" обозначились чуть позднее. В столовой я без особого зла ругнул официантку Сонечку за то, что она задержалась с завтраком. Миловидная Сонечка, сдвинув подбритые бровки, бросила взгляд на мои новые шикарные унты с чуть вывернутой наружу рыже-белой изнанкой и прыснула со смеху:
- Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант! - невинным голоском обратилась она. - А вы свои "собачьи валенки" по утрам не расчесываете? А то я вам на этот случай свою старую гребенку с выломанными зубцами подарю.
Рядом с нами размещался пункт связи, и молодые девчата в кокетливо пошитых яловых, а то и хромовых сапожках, с утра и до вечера оглашали улицу звонкими голосами и смехом, деловито обсуждая подробности своих состоявшихся и несостоявшихся свиданий. К ним наведывались степенные зенитчики из дивизиона, охранявшего наш аэродром. Но в этот вечер мы натянули им нос и после ужина первыми устремились к "девичьему питомнику", как окрестили наши полковые остряки общежитие связисток. И вдруг услышали вослед мрачные восклицания потерпевших поражение зенитчиков:
- Ребята, поворачивай назад, нас "собачьи валенки" обогнали.
- Да тише ты! - возразил другой голос предостерегающе. - Летчики народ самолюбивый. Еще вздуют!
- Куда там! - издевательски заметил первый голос. - Нешто они догонят нас в своих "собачьих валенках".
У Славы Бестужева был воздушный стрелок Никита Марлинский, здоровый рыжий парень, и мы окрестили этот экипаж "Бестужев - Марлинский", вспомнив в свое время нашумевшего модного беллетриста. Однажды, когда Слава дежурил на КП, Марлипский разбудил нас за добрый час до подъема и торжественно объявил:
- Презренные сони! Моему командиру сегодня стукнул двадцать один год. Так неужто мы чего-нибудь не соорудим?
- Соорудим, - поспешно прогудел самый старший из пас двадцатитрехлетний белорус Тарас Скрипка, любивший назидательно повторять: "Братка ты мой, ты на полеты не спеши, смотри, как бы голодным не остаться!" Впрочем, присказка эта никак не отражала его существа. В боевой работе Тарас горел и за один лишний вылет готов был отдать пять обедов. Выслушав воздушного стрелка Марлинского, он бодро изрек: - Я же дипломат, ребята. С "мамашей" переговоры проведу ментом. Собирайте деньжата, и мы командируем её за бутылкой самогона. - Он самоуверенно шагнул за перегородку, но вышел оттуда с расстроенным лицом.
