Вещи, похоже, распаковывать не стоит. Достала из сумки косметичку и ночнушку. Любимую, цвета кофе с молоком, тонкими бретельками и кружевным лифом. Такую, знаете, что б в ногах не путалась. Ужинать идти, видимо не стоит тоже. Мама! Все-таки положила. Когда только успела, я же караулила? Контейнер с тонко нарезанной домашней бужениной, картошка с укропом, любимые булочки с отрубями. И темный шоколад. Это папа! Интересно, тут чайник есть, или сэкономили, кулер где-нибудь в холле на три этажа ниже поставили? Чайник, салфетки, чашки отыскались в тумбе стола. Нашла на телефоне любимый альбом, устроилась с ногами в кресле, ела и пыталась смоделировать завтрашний день. Потом долго стояла под очень горячим душем, высушила волосы, легла. В окно был виден кусочек желтого закатного неба. Самолет начал снижение, мигая посадочными огнями. Интересно, видно отсюда звезды или городские огни перекрывают? Усмехнулась. Если повезет, звезд скоро будет много. Или если не повезет?
Наутро я поделилась с лабораторией всеми жидкостями, что содержались в моем организме. Обследовалась внутри и снаружи. Датчики только в глаза не засовывали. Организация была очень четкой. Никаких очередей, никаких разговоров между кандидатами, даже у входа в кабинет. Ты вышел, следующий зашел, идешь дальше согласно приложенной к расписанию схеме. В восемь часов уставший народ дисциплинированно подтянулся в столовую. Настроения общаться не было ни у кого. Так, здоровались у стойки, да присаживаясь за свой столик. Почему за свой? На каждом столе на четыре человека была табличка с номером корпуса, комнаты и фамилией.
— Добрый вечер, — улыбнулась я двум соседкам. Они молча кивнули. Следом подошла третья, тоже кивнула. Не то, что бы я горела желанием поболтать, но уж зачем совсем в молчанку играть? Или все, кроме меня, подписку молчать дали?
Кормили вкусно, и выбор был большой. Сотрапезницы клевали рыбу и брокколи на пару, я под их осуждающими взглядами невозмутимо ела мясо с ананасами под сыром. Рядом на тарелке дожидался яблочный штрудель. А чай жасминовый как пах!
Без одной минуты девять во вместительном конференц-зале на полтысячи человек, заполненном полностью, состоялось оглашение приговора. Мужчина лет пятидесяти в штатском, непримечательной внешности, поднялся на подиум и начал монотонно зачитывать имена из списка в алфавитном порядке. Названные заметно расслабились, кто-то улыбался. Я слушала. До Янтаревой было далеко.
