– Грошграми? – уточнила я, морщась от скрежета – один из зверей пытался проверить на прочность барьер.
– Они, – кивнула рабыня, подстилая мне под попу плащ, чтобы не сидела на голой земле. Мой потерялся где-то, я даже не заметила, когда он исчез. И сейчас я мерзла в одной порванной рубахе да в кожаных походных штанах, пусть и подбитых изнутри тонким слоем меха.
– Первый раз вижу, – честно призналась.
– Так оно и неудивительно! Они стаями и не охотятся, больше по одиночке и в лесах, а на тракты не суются. Странно это все. Откуда их столько? – девушка поежилась, присаживаясь рядом. – Опасные они твари, ядовитые. Да и нечисть простым ударом не убьешь – мертвы ведь уже. Говорят, это восставшие с того света мертвые воины, чьи души все еще требуют смертей своих врагов.
– Жуть…
Меня передернуло от осознания того, что я была права. Не просто так эта орда нечисти появилась на моем пути.
«Говорят, что друзей не выбирают.
Что их не ищут, они сами находятся в нужный момент,
а найдясь – уже никогда не потеряются».
Анна Кувайкова
Я внимательно рассматривала девушку, пытаясь хоть как-то отвлечься от творившегося за барьером безумия. Красивая. И несчастная, с грустью, поселившейся глубоко в светло-голубых глазах. Черные волосы, длинные, идеально прямые, собраны в высокий хвост, трепетавший от ветра. Точеное личико с чуть вздернутым вверх носиком и яркими алыми губами бантиком. Раскосые черные брови, едва тронутая загаром кожа. Чуть угловатая фигура под балахоном. Но эта худоба, скорее, от недоедания, чем от природы. Сколько ей? Двадцать, может, меньше. Судя по всему, эта девушка – моя ровесница.
– Как тебя зовут? – наконец, решаюсь я нарушить тишину.
– Айра, – ответила рабыня и поспешно объяснила: – Так меня звала мать. Но вы можете называть меня, как вам будет угодно.
Я вздохнула, переводя взгляд с испуганной, дрожавшей девочки на мигавший барьер, вокруг которого ходят монстры, пробуя стены на прочность. Она, похоже, испугалась. Чего? Непонятно. Но, судя по дрожи и ужасу в глазах, девчушка нарушила какую-то очередную глупую традицию или правило своего господина. «Господин» – до чего же мерзкое слово. Я поморщилась, пытаясь справиться с гневом. Ошиграх важно рассаживал вдоль барьера, как будто он – его личная заслуга, чем выводил меня из себя. А ведь я даже не дождалась простого «спасибо». До чего же мерзкий мужик! Нет, хватит с меня путешествий в компаниях. Разберемся с «мертвяками» и каждый из нас пойдет своей дорогой. Отсюда до столицы всего несколько дней пути, справлюсь.
