Это было похоже на бегство. Саша еще не оправился от простуды, но Даша не хотела оставаться в этом ужасном доме ни дня. Под одной крышей с мужчиной, которого она больше не считала своим мужем.
Они почти не разговаривали, Сажин пропадал на работе, Даша молча плакала, закрывшись в спальне, но с мужем была суха и непреклонна. Накануне отъезда она сказала:
— Если захочешь официально оформить развод, я возражать не буду. Мне от тебя ничего не надо. Как только вернусь домой — попробую устроиться на работу. Гидом, экскурсоводом, переводчиком… Кем угодно. Хоть сиделкой. Как только найду работу, мы с Сашей тут же съедем из твоего дома.
— На принцип пошла, — усмехнулся Сажин. — Не дури, слышишь? Мой сын не будет жить в нищете.
— Лучше в нищете, чем… — она осеклась.
— Ну, договаривай.
— Чем вырастет циничным ублюдком, равнодушным к чужим страданиям.
— Каковым, по-твоему, являюсь я.
Даша молчала.
— Деньги я буду переводить тебе по-прежнему, — твердо сказал Сажин. — И мой дом покидать не разрешаю. Иначе я найму лучших адвокатов и заберу у тебя сына.
— Я должна жить в тюрьме?
— Пока не вырастет сын, ты не свободна. Хотя иметь любовника я тебе не запрещаю.
— Какая же ты сволочь, Сажин! — не удержалась Даша. — Ты ведь знаешь, что я никогда тебе не изменяла! И не позволю себе скатиться в ту же грязь, где лежишь ты сам! Я не признаю половой распущенности! И ты смел после этого меня ласкать, целовать! После того, как принимал в этом доме проституток! Вконец опустился! Ставишь мать своих детей на одну доску со шлюхами!
— Хватит говорить чушь, — поморщился Сажин. — Это не считается изменой. Почаще надо к мужу приезжать. И половые органы рассматривать не только у античных статуй во всяких там музеях.
— Пошляк! — сверкнула глазами Даша.
— А ты фригидная невротичка.
— А ты… ты… Забудь, что я есть!
— Что, прошла любовь? — усмехнулся он.
— Любовь? У тебя это была одержимость. Ты хотел урыть сначала соперника, потом меня. Втоптать в грязь, подчинить. А у меня… Инстинкт самки, которая гордится тем, что ее выбрал вожак стаи. Ничего возвышенного в наших чувствах не было, ни в твоих, ни в моих.
— Одни звериные инстинкты, ты скажи! — усмехнулся Сажин. — Дура ты. Катись в свою Италию. Не держу.
…Алексей узнал об этом, когда Даша уже сидела в самолете. Взлет долго не разрешали из-за плохих метеоусловий, и Даша решилась позвонить.
— Я улетаю обратно в Италию, Леша, — сказала она и замолчала.
— Что у вас случилось?! Сажин чернее тучи, а свитер на нем белый! Ладно, свитер! Белые брюки. Я спросил, в чем дело, он молчит. Позвонил Лене, тот мнется, врать не хочет, а правду говорить боится. Алиса на него, похоже, наехала. Почему ты вдруг уезжаешь? — спросил он сердито. — Сейчас, когда ты нужна мужу?
