Неторопливо поднимаясь по ведущей на внутреннюю галерею лестнице, герцог Хатгерн Крисдано искоса присматривал за покорно бредущей вслед за экономкой избранницей и едко кривил в чуть заметной усмешке твердо очерченные губы. Он прекрасно знал, насколько обманчива её покорность и кротко опущенные глаза. Не зря все последние дни провел за изучением всех сведений, какие сумели собрать его шпионы на дочерей знатных домов, предложенных герцогу в залог мира. И не сомневался что его люди всецело заслужили весомые кошельки, полученные за эту работу. И особенно за скорость, с которой её проделали, дав тем самым господину возможность сделать выбор задолго до того, как восемнадцать девиц робко вошли в его замок, чтобы стать лаэйрами, младшими женами, самого герцога и его приближенных. А по сути, всего лишь узаконенными наложницами, ведь им не сужено когда-либо стать старшими супругами, имеющими право на наследников и наследство.
Хатгерн проводил взглядом маленькую процессию, ушедшую в боковую дверь, и вздохнул с легкой досадой, сожалея о невозможности немедленно отправиться вслед за нею. Вначале семнадцать самых надежных его друзей и приближенных, заслуживших эту милость своей преданностью и самоотверженностью, выберут для себя лаэйр, затем будет малый брачный ритуал, потом пир, и лишь поздно вечером герцог сможет приступить к осуществлению самой интересной части своего плана.
Однако непредсказуемая судьба, очень не любившая никаких планов, особенно долгосрочных, решила подправить этот чинный распорядок по — своему усмотрению. И первый сигнал от нее устроившемуся в своем кабинете герцогу принес запыхавшийся от бега секретарь.
— Ваша милость, умирает!
— Наша милость не умирает, — привычно отшутился Хатгерн и, мрачнея, осведомился, — кто?
— Девица… из невест!
— Демон… — скрипнул зубами Хатгерн и бросился прочь, ещё не догадываясь, что в эту ночь ему не удастся не только выполнить хоть одно из ранее запланированных дел но и познакомиться поближе с собственной невестой.
Он о ней и вспомнил-то лишь к утру, когда придворный алхимик, с трудом выходивший корчившуюся в жутких муках рыженькую дочку одного из министров герцога Рингольда дэй Бентрея, севшим от усталости голосом посвятил господина в тонкости странного отравления.
— Зря на досматривающих не грешите, ваша милость, не могли они этого яда найти. Она его еще дома проглотила… мелкую такую пилюлю. Очень подлый яд, колдуны и ведьмы готовят, и три или четыре заклятья сверху накручивают. Первое пилюлю в желудке накрепко приклеивает, можно годы с нею ходить. Второе в загодя заложенный срок оболочку убирает, а последнее снимает боль, пока яд по телу не разойдётся. Теперь нужно остальных проверять… сейчас амулет и зелья возьму и пойду, — заявил Бринлос, — хотя противоядием я их всех на всякий случай напоил.
