Старший прапорщик, быстро обыскав лежащих без сознания парней, выгреб у них из карманов документы, деньги, запасные обоймы к пистолетам, связки ключей, прочую мелочь.
— Паспорта красноярские. Ментовские удостоверения екатеринбургские, — просмотрев документы, сообщил Лавин. — Я так полагаю, форменная "липа".
Шамышов расстегнул на одном парне куртку и рубашку и рывком обнажил плечо.
— Что там? — заинтересовался Никита.
— Третья группа крови, — хмыкнул Маркелыч. — Так, а вот это уже интереснее. Взгляни.
Лавин наклонился поближе. Под мышкой у парня синела татуировка: сидящая на еловой ветке белочка, держащая в лапках вместо орешка ручную гранату — РГД-5.
— Чья символика?
— А пес его знает. Не забывай, я уже десять лет как на гражданке, с госпиталем, разумеется. А сейчас этих спецназов развелось — как грязи. За всем не уследишь.
Маркелыч обнажил торс и у второго.
— Такая же? — поинтересовался Никита, хотя и сам все видел.
— Один в один. И дырки, смотри. Эта пулевая, а эта похожа на осколочную.
— Серьезные ребята.
— Надо полагать. Так, один начинает шевелиться. Давай-ка свяжем их.
Никита достал из чемодана моток скотча. Он собрался связать пленникам руки сзади, но старший прапорщик его остановил:
— Вяжи спереди.
— Опасно, сам знаешь.
— Мы же их будем ссаживать. Разобьются. Вяжи спереди, говорю…
— Говорил же я, мне надо было идти! — горячился Ледок. — Зря вы не пустили!
— А что бы изменилось? — равнодушно произнес Охотник. — "Бельчата" тоже не дети.
— Не дети, а попались!
— И ты бы попался. Эти барнаульцы их ждали и подготовили высококвалифицированную засаду. Хорошо, что я тебя не пустил. Теперь ты мне нужен как никогда.
— Теперь — у них два ствола и две живых стенки, их хрен выкуришь!
— Не волнуйся, выкурим.
— Давайте прямо сейчас!
— По-тихому не получится.
— Ну и не надо! Рванем дверь, кинем гранату с крыши через окно и расстреляем через перегородки соседних купе! Хватит валандаться!
— Ледок, Ледок, я тебя не узнаю, ты ли это! Совсем потерял голову?
— Да нет, конечно, — на тон ниже проговорил помощник. — А вот уверенность начинаю терять. Таких проколов у нас с вами еще не было.
— Да ладно ты, не нагоняй тоску, — улыбнулся Охотник. — Утром все поправим.
— Вчера вы утверждали, что ночью все сделаем. Помните?
— Прекрати, в самом деле! — в голосе командира слышалось раздражение. — Зато теперь мы знаем, что с этими людьми следует воевать серьезно.
— А раньше мы этого не знали?
— Если говорить обо мне, то я приписывал их победы чистому везению. И был не прав…
