Потом подумал немного и решил сойти с дороги заранее. Намечается вторая попытка контакта, и мне кажется, что проводить ее лучше без моего транспорта. Отвел скелетик немного в сторону за кусты и деревья на небольшую полянку.
— Стой тут, — сказал ему строго: — Никуда не уходи. Я за тобой вернусь.
Стоит покорно. Надеюсь, когда я отойду, приказ действовать не перестанет. Но, на всякий случай, вещи с него все-таки снял и в кустах спрятал. Если все-таки сбежит, без них не останусь. Хотя — нежелательно, чтобы так произошло.
Вернулся на дорогу, но далеко уходить не стал. Боюсь контакт со своим вьючным "неживотным" потерять. Наконец, топот копыт уловил. Лошадей, вроде, две, значит отряд небольшой, что хорошо. Навстречу мне едет, скоро сам до меня доберется. Могу подождать.
Купец (наверное, правильнее его было бы называть "коммивояжер", но мне это слово почему-то не нравится, так что пусть будет "купец" или "торговец") тоже что-то засек, ибо когда он появился из-за поворота, то ехал очень медленно, крутя головой во все стороны и сжимая в руках арбалет.
Вышел на дорогу и помахал ему рукой. Не реагирует. О! Я же "отвод глаз" с себя не снял. Сделал это с некоторым опозданием и, кажется, напугал этим возницу. Наверное, не слишком приятно, когда перед тобой ниоткуда посреди дороги какой-то вооруженный хмырь появляется.
Хорошо хоть расстояние между нами было уже небольшое, так что, сообщая о своих мирных намерениях, мне даже кричать не пришлось. Так, немного голос повысил. Оружие не трогаю, улыбаюсь как можно более дружелюбно:
— Приветствую, почтенный. Да будут боги к вам благосклонны.
Реакция была неожиданной. Подозрительности во взгляде незнакомца резко увеличилось, а костяшки на пальцах, сжимающих арбалет, побелели. Видно было, что сдержался он с громадным трудом. Но ответил ровным голосом:
— Господин изволит шутить. Я всего лишь скромный торговец, — и хозяин фургона очень ненатурально рассмеялся.
Мне стало немного неловко. И неприятно. Знаний местного этикета мне память Ламашту не подкинула.
— Не хотел вас обидеть. Просто мы с дедом всегда жили почти затворниками, и переговоры со всеми внешними людьми он вел сам. При этом называл всех "ничтожествами". Меня, впрочем, тоже часто так называл. Характер у него был довольно тяжелый. Так что правильных обращений к лицам разных сословий я так и не выучил.
— Простите, а как зовут вашего деда?
— Звали. Он недавно умер, поэтому я и отправился путешествовать. А звали его Каштилиаш Ламашту.
