— Возможно и так, — кивнул мужчина, чувствуя, как те чувства, что он пытался ото всех скрыть, начинают пробиваться наружу, грозясь и вовсе вырваться на поверхность. — Но брат, я хочу показать всем, кто желает отобрать власть у нашей семьи, что мы не так просты, что мы — сила, с которой им придется считаться. Я возглавлю наше войско, если это потребуется, но сперва хочу договориться мирным путем, чтобы нам просто выдали того, кто оборвал жизнь нашего отца. — Ратхар нервно вздохнул.
— Понимаю, — сочувственно отозвался Дакхар, положив руку на плечо брата. — Но и ты пойми…
— Да что ты понимаешь? — горько воскликнул Ратхар, сбрасывая руку Дакхара со своего плеча и отходя от него на несколько шагов. В душе начала разворачиваться настоящая буря, которая могла сокрушить всех и все на своем пути.
В глазах полыхнуло багрово-пурпурным, а в руках образовалось фиолетовое пламя, которое перерастало в настоящую бушующую от ярости стихию. Через краткий миг Ратхар уже был полностью объят огнем, который, к счастью, не причинял ему вреда.
— Брат, прошу, успокойся… — взволнованно произнес Дакхар, уставившись на брата во все глаза, и видя, что тот впервые проходит через боевую трансформацию — этого не должно было случится, — слишком рано она началась. Слишком.
— Не могу, — сипло выдавил он, хватаясь за грудь, которую разрывало от переполнявших эмоций — ярость, легкое безумие, паника и лютая печаль по отцу, вместе с выворачивающимися наизнанку костями, причиняли невыносимую боль. Хотелось выть, но к горлу подкатил ком, не дающий проронить ни звука. Казалось, что это длится мучительно долго, хотя на самом деле прошло не более пары минут. Все смешалось. И именно в тот момент, когда мужчина думал, что сойдет с ума от не выплеснутых эмоций, от жуткой пытки, что корежила его тело, все, вдруг, прекратилось. Мучительно тяжело осев на пол и прикрывшись кожистыми крыльями с фиолетовыми жилками, тем самым заслоняясь от брата, из его глаз брызнули горькие слезы потери, а из груди вырвались сдавленные рыдания.
Наконец-то, все, что накопилось в душе Ратхара, все те эмоции, что он так тщательно ото всех скрывал, когда погиб отец, выплеснулись наружу, принося ему небольшое облегчение.
Проснулась от того, что по моим собственным щекам текли слезы — горькие слезы от того, что прекрасно понимала, как тяжело пережить потерю того, кого любил всем сердцем. Это не передать словами — слишком больно. Ведь я еще сама не так давно оплакивала ту, кто подарил мне жизнь, лишь позже узнав, что мама все же жива и находится в этом мире.
