— Пить, — кое-как выдохнула я, закрывая глаза, ведь они все равно пока ничего не видят.
— Нельзя, потерпи. Совсем чуть-чуть осталось. Я…
— Отойди от нее, — послышался властный и сердитый голос Дакхара. Да, теперь я точно различила его голос и Васира — они такие разные, и как я могла их спутать и не узнать своего друга?
— Оэр Дакхар, ей нужна помощь… — попытался возразить Васир.
— Без тебя знаю, но пока мне она нужна именно в таком состоянии — у меня сейчас дела, а я не хочу, чтобы она снова попыталась сбежать. Поэтому отойди от Ирины, иначе сильно пожалеешь, что вообще родился. — Кажется, голос стал более спокойным, а возможно мне просто показалось.
— Но…
— Плохо слышишь? Пошел вон, раб! — Это прозвучало с таким презрением, что во мне снова зашевелилось чувство ненависти и гнева. Это придало мне сил открыть глаза и увидеть мужчин. Васир стоял рядом со мной, повернувшись спиной, Дакхар немного поодаль. Оба мужчины не отрывали взгляд друг от друга, оба напряжены, а руки сжаты в кулак.
— Хорошо, только… — Васир не успел договорить, потому что Оэр его перебил.
— Ты сам напросился. — И без предупреждения в его руке загорелось красное пламя, которым он тут же запустил в Васира, но тот увернулся от него, только вот… За его спиной находилась я, и видела, как красный пламенный смерч несется прямо на меня…
Первое, что ощутила — боль, сильная, жгучая и невыносимая. Меня опалило, принеся неимоверное страдание; из груди вырвался истошный крик, наполненный нечеловеческой болью: свирепой, нестерпимой, лютой и беспрестанной — она словно вихрь высасывала из меня жизнь; глаза заволокло пеленой, окрасив мир в багрово-красные тона. Кровь струилась, покидая мое израненное тело, стекая на пол.
«Неужели я вот так умру?» — промелькнула мысль в голове, чтобы тут же исчезнуть.
Последнее, что увидела, как мужчины одновременно бросились ко мне, а затем мир потух, превратившись в кромешную Тьму.
— Ирина. — Тихий, нежный и такой родной голос звал меня, бередя в душе тоску и печаль, рождая горькие слезы. — Девочка моя, посмотри на меня.
Я пытаюсь их открыть, но не могу, снова стараюсь, но словно что-то мешает мне это сделать. Что? Не знаю.
— Давай же, солнышко мое, у тебя получится, — нежно подбадривал родной голос.
Снова попытка, за которой последовала жуткая боль, а затем в глаза ударил слепящий свет, и мне снова пришлось зажмуриться. Но нужно все же открыть их, ведь так попросил Голос. Медленно, щурясь, приоткрыла глаза, стараясь привыкнуть к яркому свету: сперва ничего не видела, но затем начали проступать очертания того, кто стоял передо мной. Сердце на миг замерло, чтобы через мгновение зайтись в диком неровном ритме, дыхание сбилось, а на глаза навернулись слезы.
