Жизнь наладилась, все миры оказывались ещё прекраснее, чем он мог их вообразить, и это приводило его в восторг. Бывали иногда неожиданные наплывы грусти и размышлений о том, что, если бы его жизнь была такой, как хотела его мать, всё было бы иначе, лучше, но мысли эти быстро сходили на нет. Он старался не задумываться над тем, что уже мог бы завести семью, как многие его сверстники, растить детей, иметь относительно стабильную жизнь, которую можно спланировать дальше, чем на несколько полётов. Однако он легко преодолевал это, погружаясь в работу и отвлекаясь на безграничный космос, прекрасный во всём. Решающим аргументом для него было, что жениться и завести ребёнка можно и в тридцать пять, и это не будет серьёзной проблемой. Напротив, он уже точно будет состоявшимся человеком.
Всё было относительно хорошо ровно до этой ночи, когда мать сначала позвала его по имени, а когда глаза его сомкнулись, она вернулась снова и во сне потребовала, чтобы он шёл за ней. Саму её он не видел, но голос совершенно определённо был её. Место, где Кроу находился, было плохо освещено, но он почему-то знал, что дело происходит в комплексе на Буране.
Самое привычное для него место вне зависимости от того, на объекте какого класса космической инфраструктуры он находится — склад. Что здесь лежало, он не знал. Всё было тёмным, только силуэты каких-то ящиков, и единственным, что позволяло ему удержаться от крика — ощущение, что он остался здесь абсолютно один. Он шёл вперёд, боясь сам не зная чего. Наверное, этого чёрного одиночества, которое с каждым новым днём одолевало его всё больше.
Он работал в нескольких коллективах, но ни с кем не смог сдружиться, ни с кем вместе он не продолжил путь, никогда не испытывал желание где-либо задержаться. И семьи у него тоже не было. Ах да, семья. Точно, это же второе по списку недовольство матери, которому, как она утверждала, тоже мешает космос. Он множество раз откладывал, но сейчас вдруг явственно ощутил, что откладывать уже некуда, и он ничего не успеет. Он так сильно любил чернь космоса, что растворился в ней, а всё остальное — лишь иллюзии.
И во всей этой темноте он вдруг увидел Ланда и Джен. Они любили друг друга, жадно, как будто в последний раз. Она стонала от того, с какой яростью он в неё входил. Им не нужно было слишком многого. Они расположились прямо на одном из контейнеров этого необъятного — или, напротив, маленького — склада. Но размер его был неважен. Кроу ощутил себя гадко, и не только от того, что невольно должен был наблюдать акт чужого совокупления. Как будто какой-то голос нашёптывал ему, что он слабак. Что отношения и семью можно построить вместе с работой, и даже Ланду, обязанности которого не в пример больше в любой миссии, это удаётся.
