— Я страшно хочу пить, — сорвались с языка совершенно не те слова, которые он заготовил. Не скабрезная шутка. Не злое проклятье. Не пожелание опять сдохнуть. — В горле совсем пересохло.
— Пейте мою любовь, лорд Крейтон, — хохотнули сверху. — Разве она не сладка?
— Я серьезно. Дай, пожалуйста, воды. Я видел кувшин, мы чудом его не разбили.
Анвин замерла на секунду, обдумывая его слова.
— Хорошо. После мы поговорим. Ты обещаешь, что не попробуешь снова напасть?
— Обещаю. Ты все равно победила, — он почти не покривил душой.
Правда, когда Анвин встала с кровати и направилась к двери, чтобы принести стоявший подле порога кувшин, на Гарета все же накатило искушение ударить в спину. Клинок лежал совсем неподалеку — схватить его не составило бы никакого труда, а дальше бей посмелее, благо неприятель оказался настолько беспечен. Гарет понятия не имел, почему он сдержался. Дело было, разумеется, вовсе не в случившемся только что поцелуе и тем более не в соблазнительных изгибах фигуры, столь хорошо запомнившихся ему обнаженными.
Анвин, державшаяся по-прежнему весьма настороженно, вернулась и протянула глиняный высокий кувшин. Гарет с жадностью схватился за него, перехватывая ручку; опрокинул, выливая содержимое в глотку. Прохладная вода наполнила пересохшее горло, заструилась по пищеводу, подарив мало с чем сравнимое блаженство. Он, впрочем, чуть не поперхнулся, заметив, что две тонких свечи, стоявших на дальнем краю подоконника, зажглись сами собой, отбросив на стену колеблющиеся тени.
Ожидая, пока Гарет закончит пить, Анвин уселась рядом, на самый краешек кровати. Девушка сидела столь близко, что Гарету, пожелай он ее обнять, потребовалось бы только слегка податься вперед. Платье обрисовывало острые плечи, вздымалась при дыхании грудь. Доверие, но весьма обманчивое. Гарет не сомневался, что при необходимости мертвячка в любой момент вновь выхватит колдовской свой клинок. В прошлый раз она очень шустро отреагировала на его попытку атаковать.
— Ну так что? — спросила Анвин. — Слушать готов, или сначала ужином накормить?
— Не отказался бы, — буркнул Гарет. Живот у него как раз заурчал.
Она подошла к маленькому столику возле двери, вернулась с тарелкой.
— Ветчина, хлеб и сыр. Твои друзья оставили. Я наблюдала за вами из тьмы.
— Очень мило с их стороны, — Гарет набросился на еду сразу, едва увидел. В иных обстоятельствах его бы смутило отсутствие столовых приборов, но только не на этот раз. Он торопливо разложил мелко нарезанные ветчину и сыр на плоских ломтях хлеба, принялся их пережевывать, временами беспокойно поглядывая на Анвин. Заметив его недоверие, та поспешила сказать:
