Но сперва требуется помочь юному лорду Крейтону, а то на беднягу семьдесят семь напастей свалилось, и непонятно, каких еще ждать. Скучать в ближайшее время уж точно не придется — в этом Гледерик Брейсвер ни капли не сомневался.
Гарету снились скверные сны. Его преследовали, за ним неотступно гнались, его желали поймать и убить. Все в точности, как и в безрадостной яви — можно подумать, и вовсе не засыпал. Откуда-то, неким чутьем, он сознавал, что грезит — но все равно, даже прикладывая мысленное усилие, не мог пробудиться. Кошмарное видение следовало одно за одним, не давая выпутаться из своих пут.
Мертвецы пировали в главной зале замка Крейтон, проливая на пол вино и швыряя кости оголодавшим тощим псам. Лорд Андрас выпивал свежую кровь из кубка, и с его кисти начинала слазить кожа, обнажая плоть. Анвин, все также нагая, садилась отцу на колени, целовала его в уста. Капитан Макдоннелл обгладывал собственную руку, откусывая палец за пальцем и смачно хрустя. За окнами стлался непроглядный мрак, залепивший их чернильной темнотой. Ему казалось, он слышит отдаленный грохот — будто раскалываются кости земли.
Гарет проснулся на покрытой росой холодной траве, ощущая режущую боль в горле и ломоту во всех мышцах сразу. Юноша кое-как выпутался из насквозь пропотевшего плаща и огляделся. Костер давно отгорел, поляну заливали серые сумерки раннего утра. Дэрри Брейсвер сидел неподалеку, опершись спиной о стоячий камень и о чем-то размышляя. Он повернул голову, заметив, что Гарет очнулся.
— Хорошо спалось, лорд Крейтон?
— Омерзительно. Я, кажется, заболел.
— Сочувствую. Предложил бы глинтвейн для согрева, да вот чем не богат.
— Само пройдет, я надеюсь. Вы не разбудили меня подежурить.
— Вы так сладко спали, что мне стало неловко.
— Сэр Гледерик… — Гарет понял, что начинает злиться. — Я вам не малое дитя.
— Разумеется. Вы — человек, толком не отдыхавший несколько дней. Не хочу тащить вас на плечах, когда свалитесь с ног от усталости.
— А вы? Сами не свалитесь? Глаз ведь совсем не сомкнули.
Дэрри небрежно пожал плечами:
— Что я, в походы никогда не ходил. До вечера продержусь, а то и до следующего.
Собрались быстро. Гарет кое-как встал, борясь с подступившей дурнотой, отряхнул с запыленной одежды прилипшие травинки, наскоро пригладил волосы. Он чувствовал себя на редкость подавленно. Горло болит, голова раскалывается, лошадь убежала и непонятно, как ночевать в следующий раз и не вернутся ли мертвецы. Дэрри, напротив, являл собой образец жизнерадостности — словно бы и не бодрствовал всю ночь напролет. Пришелец из иного мира сладко потянулся, затоптал костер и встал у выхода из кромлеха, чуть нетерпеливо поглядывая на Гарета.
