— Там, откуда я пришел, люди верят, что есть лишь один Создатель, сотворивший человека, землю и небо, и восседающий за его сводом. Ему служат ангелы, и его учение призывает к милосердию и добру.
Морщины на лице Колдера несколько разгладились:
— Ты имеешь в виду религию римлян и эллинов. Их священники появляются и в Придейне, и многие люди в Валлисе и Мерсии уже начали разделять эту веру. Однако мы здесь, на далеком севере острова, по-прежнему придерживаемся старых традиций, унаследованных от друидов.
— Римляне и эллины, значит… На моей родине тоже известны такие народы. Помнится, Гарет говорил, будто два наших мира отражают друг друга, словно в зеркале, и изрядно похожи. Скажи, Остин, а в существование загробного царства вы верите?
— Конечно. Стылое королевство Арауна, где воздвигся его темный престол… Да, я понимаю, куда ты клонишь — мы оказались во владениях, куда прежде спускались лишь величайшие из друидов, какой бы бог здесь не правил.
— Я об этом, и признаться, мне несколько не по себе.
— Мне тоже, но погоди, ты ведь, по твоим словам, уже переступил последний порог… Если я правильно понял, о чем рассказывала леди Крейтон, мертвецы обладают способностью не только ходить по призрачным землям, но и отворять двери в земли живых. Может быть, ты сумеешь вывести нас отсюда? Ты ведь здесь все равно что дома, если прикинуть.
О подобной возможности Дэрри прежде даже не задумывался — не до того было.
— Хорошо, — сказал он. — Я постараюсь, по крайней мере. Но слишком многого от меня не жди. Опыта в таких делах у меня, сам понимаешь, немного.
— Я ничего толком и не жду, но ты хотя бы попробуй.
В ответ Гледерик лишь молча кивнул. Он не имел ни малейшего представления, как пользоваться доставшимися ему странными способностями, но попытаться никогда не грех. Драконья кровь помогла ему выстоять против слуг некроманта, оставив от них в буквальном смысле мокрое место, но теперь придется прибегнуть к иному дару. Этот дар уже начал себя проявлять, еще в Акарсайде, а потом и в Лейсен, проявляясь в недоступной ему прежде быстроте и ловкости. Его сердце все еще билось, перегоняя по жилам кровь, он отбрасывал на свету тень, особенной длинную и черную сейчас, в неверном пламени факела, он по-прежнему испытывал усталость, голод и боль — однако до конца больше не являлся обычным смертным. Следовало лишь отворить некие двери, наглухо закрытые в глубинах его собственного существа.
Реальность мира, в котором Гледерик очутился, сдвинулась многие годы назад, привычный порядок вещей рухнул, когда не ставший тогда еще королем Дунстан Кольдинг и родители Гарета Крейтона вознамерились обмануть, обхитрить саму смерть. Гледерик Брейсвер пал в бою, сраженный человеком по имени Артур Айтверн, поднявшим против него свой клинок — однако здесь, в пределах королевства, именуемого Регед, мертвые обладали особенной властью и силой.
