Ученые мужи предпочитали рассматривать Швею как уникальную пространственно-временную аномалию. Последователи религий оперировали понятием высшего разума, а некоторые доходили и до идеи механического божества. Или машинного — Сахно не особо запоминал теории.
Длинные тонкие спицы вздыбились, расходясь так, что на мгновение Пяльцы превратились в нарисованное солнце, — и опустились, впиваясь в корпус хранилища. Яростно и беззвучно задвигались, прострачивая металлическое полотно. Сахно прищурил глаз.
— Фу, матерь божья, — пробормотал кто-то из игольщиков.
Сахно мысленно согласился. Лезть первыми в Швею могли только отчаявшиеся.
Швея мотала нитки чужих жизней как хотела. Могла отмотать назад, могла вперед, могла разорвать или запутать клубком. Первый госпиталь собирал у себя самых тяжелых, не поддающихся лечению. Тех, кому терять уже нечего.
Машинально поглаживая рукоятки, Сахно смотрел, как госпитальное хранилище проваливается в черноту все глубже. Машинально вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там внутри. Не получилось.
Минута за минутой Швея заглатывала хранилище, утягивала в неизвестность.
А затем экран мигнул и переключился на обзор обратной стороны Пялец. Марево пучило, по всей ткани шли волны, она то сморщивалась, то разглаживалась — и все же выперла тупым носом. Сахно вновь стиснул пальцы. Иногда бывало, Швея не выпускала добычу. «Оверлок» мог попробовать выйти на разрез, но последняя такая помощь закончилась разваленными Пяльцами, кучей жертв среди Швейной и госпитальных, а заодно и половину квадранта зажевало. Утянуло в неизвестность.
Пот сочился сквозь пальцы, делая рукоять скользкой.
— «Оверлоки», сидеть по местам, — вкрадчиво сказал Дагомир. — Кто дернется — загашу лично.
— Капитан…
Ткань вздрогнула и разошлась. Белый сверкающий нос торжественно выдвинулся в обычный космос. Заскользила вся громада, переливаясь сверкающей краской.
Сахно шумно выдохнул. Швея подлатала даже внешнюю оболочку. Стоило надеяться, что и внутри все обошлось по-хорошему.
Связь вновь застрекотала.
— Докладывает первый госпитальный! — голос лучился торжеством. — Перешито на сто процентов!
— Поздравляю! — все так же надсадно проревел капитан. — Всем госпитальным, вставайте на поток! Соблюдайте минимальную дистанцию! Блокировку снимаем через сто тридцать минут!
Сахно откинулся на спинку кресла. Двадцать четыре корабля по тысяче с лишним мест. Неплохая удача.
* * *
Месяц назад Хелен исполнилось тридцать пять лет. Она весила двести тридцать фунтов, искренне обожала популярный образовательный журнал «Вираж» и страдала аллергией на грецкие орехи. Юбилей Хелен отметила как прекрасный специалист, которого взяли на борт «Миттельплате» в обход всех нормативов и медосмотров.
