— Два года — долго, я так далеко не смотрю, — честно признался Шари. — Но лейтенант Анарач говорил, что в его поместье есть шкаф с книгами, и если хоть немного поднатаскаюсь в исторических анекдотах, он даст мне место библиотекаря.
— Библиотекарь в деревне? — декан расхохотался. — Будешь смотреть за десятком книг, следить, чтобы их крысы не дожрали? Брось, Шари. У нас есть предложение получше. Пожизненное обучение. Все привилегии старшины курса. Стипендия — восемь талеров серебром в год. Отдельная комната.
— Нет, — уверенно ответил Шари.
— Почему?
— Я не выживу.
Тут хлыщ встал с кресла, подошел к Шари и легко, совершенно не обидным образом приобнял его за плечи:
— И почему же ты умрешь, солдат?
И Шари по голосу узнал его: это был полковник 17-го полка, граф Туардоз. Вот только за восемь месяцев с окончания войны он похудел, обзавелся новым глазом там, где раньше была бархатная повязка, и перестал носить желтый мундир, почему и стал почти неузнаваемым.
— Чувствую, господин полковник! — отчеканил вытянувшийся по струнке Шари.
— Объясни, — с обманчивой мягкостью попросил граф Туардоз.
Шари помнил, как после отступления под Аль-Хазред полковник развесил на раскидистом вязе двенадцать солдат, побежавших первыми. После того случая в 17-м если и сбегали с поля боя, то в одиночку.
— Ну, если попроще попробовать… Вот когда свинье предлагают желуди и отбросы, то это для нее праздник, так?
— Так, — согласился полковник.
— А если свинью моют и дают ей яблоки и апельсины?
— Резать будут, — вступил в беседу декан, чем заслужил недружелюбный взгляд от полковника.
— Слишком много яблок для такой грязной свиньи, как я, — сделал вывод Шари.
— Я забираю его, — сказал полковник, и стало ясно, что не было никакого предложения, а было испытание, которое Шари, на свою беду, прошел. — Надо где-нибудь расписаться?
— Я все улажу, — ответил декан и выдохнул, расслабляясь.
А Шари понял, что он попал, и попал серьезно, так, что отказаться или сбежать не получится.
Сундук ему взять не позволили, только сумку, в которую влезли медальки да головной плат, ну и кошель с серебром. Выдали коня — вороного уланской породы, с которым приходилось как-то договариваться и который каждый миг показывал: «дай слабину — сброшу!».
А потом была скачка на четыре часа, после которой Шари тряпочкой сполз с коня около придорожного кабака.
— Что будет-то? — решился наконец спросить он. — Мину снять нужно?
— Алхимик расскажет, — ответил полковник. — Лезь в карету.
