Наш «старый дом», о котором мне всё никак не удается сказать хоть пару фраз, находился вблизи от исторического центра города, и по сегодняшним своим меркам, продиктованным стариковской склонностью на первое место ставить покой и отсутствие шумной суеты, я бы назвал его местоположение очень удачным. Дом был, действительно, «старым» — еще дореволюционной постройки и когда-то, вероятно, стоял в ряду других домов, тянущихся вдоль большой улицы, но потом — перед войной — улицу эту расширили в связи с прокладкой трамвайной линии и вдоль проезжей части заложили бульвар, который тянется до самой реки. Часть домишек при этом снесли, а наш дом оказался как бы отодвинутым от проезжей части и отделенным от нее довольно широким бульваром. К описываемому мною времени трамвай уже был заменен троллейбусом, а деревья на бульваре разрослись, и он выглядел как тянущаяся вдаль тенистая аллея с расставленными на ней садовыми скамейками по обе стороны заасфальтированной дорожки. Чисто, уютно, культурно. Короче говоря: «Аллея молодых дарований». Правда, девушки с книжками встречались на ней, насколько я помню, нечасто, и в основном скамейки занимали старички с газетами и шахматами, бабушки и мамаши с детскими колясками. Тишь да гладь — городская идиллия.
Слева от нашего дома (если смотреть на его фасад), поодаль и чуть поближе к бульвару стояли один за другим вдоль улицы два больших шестиэтажных дома, построенных уже после войны в конце сороковых. Строили их, как говорили, пленные немцы, и предназначались они для избранной публики. Роскошное по тем временам жилье в стиле «сталинский ампир» — смутно припоминаю даже какие-то лепные гипсовые щиты и колосья на фронтонах. Справа — близко, но не совсем впритык к нашему дому, — угол забора картонажной фабрики, тянущийся вдоль улицы на два квартала. Забор дощатый, но аккуратный, крашеный, и пейзаж не портит, а скорее наоборот, вносит в него какой-то казенный устойчивый порядок. За домом пустырь, бывший когда-то двором и огородом, от которых не осталось и следа, а теперь заросший отдельными чахлыми кустиками и спускающийся к болотистой низинке на задах фабрики — весной ее заливало, и почти до конца лета в зарослях стояла вода. И это был главный недостаток нашей округи — комариков, а временами даже каких-то противнейших мошек, там было не меньше, чем за городом. Посему рассуждения о том, когда же наконец ликвидируют это болото в центре города
