Я не мог совладать с собой следующие несколько минут. Крис, дедушка, тетушка Грасия и Ирен были в комнате до того, как я успел осознать, что отец мертв. Затем я подумал, что он застрелился.
Люси отошла от кровати, уступая дедушке место. Дед посмотрел на нас и сказал:
— В Ричарда выстрелили. Его убили.
И почему только дедушка, не имея на руках никаких доказательств, мог так точно знать, что это было не самоубийство? Я не хочу расплываться в убогих сентиментальностях; просто очень мерзко осознавать, что, несмотря на то, что отец всю жизнь работал так, чтобы никто в нем не мог усомниться, дедушка был единственным человеком в тот момент, кто, без каких-либо доказательств, про себя не обвинил его в самоубийстве. Хотел бы я сказать, что мы сразу согласились с дедушкой в этом. Но нет. Нет, никто из нас этого не сделал.
Крис пробормотал что-то про пистолет. Он начал переворачивать простыни в поисках оружия. Тетушка Грасия последовала его примеру. И Ирен тоже. И я. Но мы не нашли никакого пистолета. Отец не убивал себя. Его застрелили с расстояния не менее нескольких футов из пистолета 38 калибра. А поскольку в наших краях почти у всех есть Кольт 38 калибра, нам нечего (хотя Крис твердит обратное) извлечь из этой информации. К чему я все это подвожу: отец не убивал себя. Чуть позже я распишу это поподробнее.
Люси была первой, кто заметил открытое окно и свисавшую из него веревку. Теперь, Джуди, читай очень внимательно и подумай, что можно с этим сделать.
Окно было широко распахнуто. Через подоконник была перекинута толстая веревка. Конец веревки был привязан скользящим узлом к одной из тяжелых ножек кровати. Веревка тянулась через ковер на полу к окну, через подоконник, по крыше веранды и свисала до земли.
Выглядит довольно просто, неправда ли? Какой-то подлец пристрелил отца и с помощью веревки сбежал через окно. Но вот только веревка была покрыта снегом, и ни на подоконнике, ни на крыше и вообще нигде на снегу не было ни одного следа.
Когда я увидел эту веревку, я собирался по ней вылезти прямо на крышу, но Крис меня остановил. Он сказал мне не следить на снегу. И сказал, что нам нужен фонарь. Я побежал за ним на кухню. Прочти это, Джуд. Я уже это говорил, но хочу сказать еще раз. Мы осветили фонарем всю крышу веранды: снег на ней лежал нетронутый, будто белая простыня.
Крис посмотрел на часы на отцовской каминной полке. Было десять минут первого. Значит с момента выстрела прошло не более двадцати пяти минут. Даже для очень обильного снегопада нехватило бы времени укрыть свежие следы. Мы снова подошли к окну. Снег не шел. И я знаю, что без десяти двенадцать его тоже не было. Не было никаких сомнений: веревкой никто не воспользовался. Или, как настаивает Крис, ей никто не воспользовался в качестве средства побега. Но поскольку он не может сформулировать на этот счет никакой теории, я оставляю тебе все, как есть, и продолжаю дальше.
