Позже, вечер среды
Я остановился на этом месте и вышел на улицу пройтись туда-обратно. Немного подышал свежим морозным воздухом. Проветрил голову. Думаю, просто пытался выиграть время. Последняя страница письма выглядит как бред сивой кобылы. Прости. Но я все равно ее тебе отправлю, потому что хочу, чтобы ты все ясно понимала; как говорит дедушка, нам нужно тщательно это обдумать — прямо и тщательно.
Но это не так-то просто. Письмо мне очень помогает. Когда пишешь что-то, мысли облекаются хоть в какую-то форму. Именно этим я и займусь. Я собираюсь сидеть здесь — я не сплю уже несколько ночей — и описывать все, что есть, чёрными чернилами на белой бумаге для тебя. Я буду выдерживать свои мысли в определённом порядке; ты и представить себе не можешь, какое грязное месиво творится у меня в голове последние два дня. Так что будет лучше все записать.
Как я уже сказал в начале своего письма, ты обязана знать правду. Да, именно обязана. Скорее всего ты думаешь, что это не так, но тебе и так повезло — ты сейчас в Колорадо, а не варишься здесь, в этом кипящем котле. Ты должна более трезво мыслить, твои глаза не так затуманены, как мои. Я буду перечислять тебе все факты. У тебя будет невероятное преимущество для развития своей точки зрения. Вместе мы докопаемся до истины. Мы должны. Мы с тобой молоды. Остальные уже старые. Не хочу быть убогим и излишне переживать об этом. Но у нас с тобой нет права умереть самим, пока мы не узнаем, кто убил отца. Вот только что я решил, что даже если это был кто-то из членов нашей семьи, мы обязаны это узнать. Да, Джуди; если не ради того, чтобы убийца понёс наказание, так хотя бы ради справедливости по отношению ко всем остальным.
Тогда закатывай рукава, родная, и приступим к фактам. Предупреждаю, они не приятны.
В понедельник вечером, насколько я помню, мы все беседовали в гостиной, о том о сём, как обычно. В последнее время я просто чертовски ворчлив и так увлёкся «Происхождением человека и естественным отбором», что не особо обращал внимание на остальных. Я спрашивал у Криса о вечере понедельника (с деда-то ничего не спросишь), и он говорит, что никто не выглядел нервным, возбужденным или хоть каким-то образом странным. Правда боюсь, что его мнение ничего нам не даст, потому что он был так занят кормлением Ирен с ложечки, что скорее всего не заметил бы даже как полыхает ковер у камина. Думаю, что может быть Люси знает, было ли что-то странное в поведении кого-то из членов семьи. Но Люси, бедное дитя, пока не подходит для расспросов. Тетушка Грасия поддерживает мнение Криса. Так что пока запишем, что все вели себя как обычно.
