Прошло несколько дней, наступил последний вечер перед моим отъездом обратно в Лондон. Мать Филлис недавно ушла спать, пожаловавшись на головную боль, и Аллен внезапно предложил нам втроем прогуляться под луной: ночь была великолепна.
Филлис радостно захохотала и мигом побежала в холл, чтобы накинуть на себя шаль.
— Аллен, — сказала она возлюбленному, поспешившему за ней, — мы с тобой пойдем впереди.
— Нет, юная леди, в таком случае я воспользуюсь привилегией пойти с вами первым, — сказал сэр Герни. Он тоже спустился в холл и ко всеобщему удивлению озвучил свое намерение прогуляться вместе с нами.
Филлис одарила пожилого человека немного удивленным взглядом, но тут же легонько взяла его под руку, кивнула с улыбкой стоящему позади возлюбленному, и они с сэром Генри стремительно ушли вперед. Мы с Алленом пошли сзади.
— И что же удумал мой отец? — сказал мне Аллен. — Он никогда не выходит на улицу ночью. Хотя в последнее время с ним не все в порядке. Порой мне кажется, что он изо дня в день становится все более странным.
— Уверен, с ним далеко не все в порядке, — ответил я.
Гуляли мы около получаса, а в дом вернулись по тропинке, ведущей к боковому входу. Филлис ждала нас в холле.
— Где мой отец? — подходя к ней, спросил Аллен.
— Он очень устал и ушел спать, — ответила она. — Доброй ночи, Аллен.
— Ты не пойдешь с нами в гостиную? — немного опешив спросил он.
— Нет, я тоже устала.
Она кивнула ему, не коснувшись его руки. Трудно было не заметить странное выражение ее глаз. Она убежала наверх.
Аллен был крайне удивлен ее поведением, но не стал ничего говорить. Смолчал и я.
На следующее утро во время завтрака мне сказали, что Керзоны уже уехали. Аллен был просто изумлен этим фактом, и как я заметил, сильно раздражен. Мы с ним завтракали вдвоем в старой библиотеке. Его отцу было слишком плохо, так что он к нам не спустился.
Через час я уже был на пути в Лондон. Многие вещи крутились у меня в голове, я переключался с мысли на мысль: Аллен и его помолвка, сэр Генри и старое родовое проклятие — все они потихоньку тонули в глубинах моего сознания.
Три месяца спустя, 7 января, меня глубоко опечалило объявление в «Таймс» о смерти сэра Генри Клинтона.
В течение этого периода я временами слышал от его сына, что отец быстро угасает. Он также упоминал дату своей свадьбы — 21 января, которая, в связи со сложившимися обстоятельствами, несомненно должна быть отложена. Мне было действительно очень жаль Аллена, и я сразу же написал ему длинное письмо с соболезнованиями.
