Бедный старый призрак чуть не разрыдался на месте. Живой Роберт никогда так сильно не расстраивался; было мучительно больно смотреть, как он утирает глаза платком и всхлипывает.
— Быть может, ты недостаточно шумишь? — поинтересовался я участливо.
— Я делаю все как полагается, — ответил он, слегка оскорбленный моим предположением. — У нас ограниченные возможности. Я летаю, издаю стоны и изрыгаю всякую бессмыслицу. Порой сдергиваю с кровати постельное белье или указываю на местонахождение клада. Но какой от этого толк в столь рациональном городе?
В жизни мне не раз встречались неудачливые люди, но ни один не пробудил такого сочувствия, как мертвый Роберт Дж. Динкл. Симпатию вызывала его манера речи, его внешность, его общая жалкость, беспомощность и незаслуженная участь. Живым я знал его хорошо, призраком он мне понравился еще больше. Мне захотелось ему помочь. Мы провели вместе много часов: он яростно дымил призрачной трубкой, я размышлял над вариантами действий. А терпеливых всегда озаряют дельные идеи.
В конце концов я заговорил:
— Отчасти проблема в том, о чем ты говорил, Роберт. Отчасти — в том, что у тебя не получается произвести достаточно шума, чтобы пробудить впавшее в спячку воображение горожан. Однако с моей небольшой помощью тебе наверняка удастся растормошить Хармони.
Уверен, вы никогда в жизни не встречали более счастливой улыбки и более признательного взгляда, чем те, которыми одарил меня несчастный призрак.
— У-ух, с твоей поддержкой я сотворю чудеса! С кого начнем?
— С преподобного мистера Шпигельнейла. Он последний в Хармони, у кого еще осталась толика воображения, — конечно, не считая меня.
Роберт помрачнел:
— Я много раз пытался достучаться до него. Единственная его реакция — жаловался, что жена разговаривает во сне.
Я не собирался с ним спорить. Я не такой человек. Я предпочитаю действовать, так что не стал терять время впустую. Роберт последовал за мной как верная собака — через весь город к моему дому. Там я, оставив призрака снаружи, чтобы не беспокоить мать, взял молоток, гвозди, грузило и леску.
Вскоре в окно дома Шпигельнейлов мерно застучали: я засел в кустах сирени и дергал леску, чтобы грузик не переставал раскачиваться. Перед домом находился открытый участок, залитый лунным светом. Роберт стал расхаживать по нему взад-вперед, паря над землей и издавая чрезвычайно грустные стоны. Я не раз бывал на постановках «Хижины дяди Тома», но никогда не встречал такого актерского мастерства. И каков же результат? Окно раскрылось, наружу выглянул мистер Шпигельнейл.
