— Благодарю, но поздно, — сказал медик. — Вот, — добавил он, протягивая Сане обрывок тетрадного листка. — Вы легко ее отыщете. Там попадутся ее блог, фансайт и пара научных статей о вариациях болезни Крейтцфельдта-Якоба.
— Спасибо, — сказал брат.
— Ладно, — доктор бросил ручку обратно в дипломат. — Мне, наверное, пора.
— Можно я вас сфотографирую? — вдруг спросил Саня.
— А… — мужчина неловко улыбнулся. — Почему бы и нет.
Саня вернулся в комнату. Мы с доктором остались вдвоем. Я подумала, что должна что-то сделать, задать какой-то последний вопрос.
— А когда с ней все это случилось? — поинтересовалась я.
— Три года назад, — ответил Валерий. — Заболела в шестнадцать. В семнадцать исчезла. Жалко. Видимо, была одаренной натурой.
— Да, — вздохнула я.
Брат вернулся и сделал фотографию доктора.
— Я все же пойду, — сказал тот.
— До свидания, — попрощался Саня.
Медик ушел. Брат в руке, свободной от фотоаппарата, все еще сжимал бумажку с именем больной девочки. Теперь он протянул ее мне.
— Найди ее, — попросил он. — Ты должна найти ее.
Мы заперли дверь и вернулись в комнату, к запаху свечей, вкусному торту и окаменевшим лицам наших бедных родителей.
* * *
— Сутки еще не кончились, — сказал Саня в одиннадцать. — Может, он еще придет.
Мы вдвоем сидели за компьютером. Брат, щурясь, перелистывал фотографии, отснятые за день.
— У него может быть тысяча причин, чтобы не сделать этого, — возразила я. — Ты всего лишь соседский мальчик.
…мы оба знаем, что это не так…
— А у него как раз умерла тетушка в Австралии, — пошутил Саня, — так что он сел на самолет и улетел в далекую страну.
Стекло нашего окна зазвенело. Мы вздрогнули и обернулись. На улице была кромешная тьма. В комнате горел ночник и еще мерцал экран компьютера, и все же я увидела, что к стеклу прилип…
— Что там? — спросил брат.
— Снежок, — ответила я. — Кто-то бросил нам в окно снежок.
Саня посмотрел на меня и улыбнулся. Странной, одновременно грустной и веселой и немного безумной была эта улыбка.
…Он пришел…
…И ты чувствуешь его, как тогда ночью, да, брат?..
— Пойдем, — сказал Саня. — Только тихо.
Он отключил фотоаппарат от компьютера и повесил его на шею.
— А если этот человек что-нибудь сделает с нами? — спросила я.
— Я все равно пойду, — сказал Саня. — Что мне терять?
От его интонации у меня по коже расползлись мурашки. Я больше не спорила. Мы бесшумно спустились вниз.
Родители смотрели телевизор и пили пиво. Я всего пару раз видела отца пьяным. Но тем вечером он, скорее всего, хотел напиться. И мама ему не мешала. На столике у дивана стояло семь пустых бутылок.
