Саксофонист уже не слушал. Зато Тане было известно, кому не мешало бы послушать внезапный Славкин прорыв в творческие горизонты. Ее мужу. Драгоценному Нику, мятущемуся в поисках признания. Именно этих слов он жаждал от нее, ближайшего свидетеля его пути. А она грешным делом все не могла уяснить, чего он так мучится. Пишешь в свое удовольствие — и ради бога. Зачем же так зависеть от чужого мнения, так страдать от него… Сама Таня, работая в «Грине», давно знала, чего стоят эти окаянные мнения, и насмотрелась на «мосек» самых разных пород. Она впитывала словесную импровизацию Птенчика, чтобы донести ее до Ника как утешение…
Она не знала, что его уже утешили.
Затухающая вечеринка легла на женские плечи. Как и всегда. Убирать со столов пластиковый одноразовый хаос, коробки из-под пиццы, а также извлеченные для особо привилегированных гостей фужеры и прочий сумбур — все это Тане было знакомо. И даже не слишком напрягало — она любила их маленький уютный буфет, который всегда был украшен приятной выставкой — картинами, фотографиями, этническими безделушками, словом, нагромождением всего того, что прекрасно своей непредсказуемой функциональностью. Кира, как водится, без умолку журчала. По залу и фойе бродили нетрезвые гости, которых ласково выпроваживал Давид. Кажется, кто-то из них был обеспокоен потерей, и Давид с церемонной вежливостью — но одновременно с насмешливой дистанцией на грани прохладцы — обещал, что вещица непременно найдется и будет возвращена своему хозяину. «Администрация коуба „Гыин“ гаантирует». — Его обаятельная легкая картавость придавала самому бытовому разговорцу светский оттенок. Его еврейские корни были очевидны — не так как другие, материнские гены, уводящие на Кавказ.
— У Ляльки опять глаза на мокром месте. Наверное, опять ее урод?
— Разумеется! — ворчливо откликнулась Кира. — Уехал и не отвечает на звонки. Пропустил ежевечернюю эсэмэску. Теперь Ляля рисует себе апокалиптические картины: погиб, при смерти, бросил, внезапно рассвирепел!
Как мы жестоко ошибаемся в чужих мотивах… Пропустил эсэмэску! Таня была уверена, что Ляля блаженствует, когда тиран ослабляет петлю. Но нет — она страдает… Ждет весточки. Жертва страсть как боится остаться без своего мучителя. Кто придумал эту адскую игру… А ведь сегодня было столько приятных мужчин. Редкий день, когда был возможен хороший улов. Нет, Таня вовсе не была сторонницей мстительных адюльтеров. Но тонизирующих искр флирта — пожалуй. Они тебя ни к чему не обязывают и рассеивают мрачные наваждения и страхи, во власти которых была теперь Ляля.
