— Ты знаешь, где Грегон? — спросил Аргон, младшего сына, тот кивнул в ответ.
— Где он?
Ромул молчал. У главы гильдии, усталого и раненого, не было времени на глупости младшего сына. В то время как другие дети росли, болтая без остановки, хороший день для него состоял из девяти слов, и они редко использовались в одном предложении. Ирвинг не понимал в кого он такой.
— Скажи мне, где он, или почувствуешь вкус крови на языке, — сказал Рэмольд, чувствуя раздражение отца.
— Он ушел, — едва слышно прошептал мальчонка. — Он дурак.
— Дурак, он или нет, но он мой дурак, и чертовски хорош в том, чтобы сохранить нам жизнь, — сказал Аргон. — Приведи его сюда. Если он начнет спорить, полосни себя пальцем по шее. Он поймет.
Ромул поклонился и сделал, как ему было сказано.
— Интересно, практикуется ли он в обете молчания? — спросил Рэмольд, глядя вслед брату.
— У него хватило ума закрыть потайную дверь? — спросил Аргон. Рэмольд проверил.
— Закрыто и заперто, — сказал он. — По крайней мере, это он может сделать.
— У нас есть более серьезные проблемы, — сказал Аргон. — Если Готфрид стреляет в наших людей, значит, он знал, что произойдет сегодня вечером у Кэннинга. Ролэнгианцы отвернулись от мира. Они хотят крови, нашей крови, и если мы не будем действовать быстро, они ее получат.
— Возможно, мы сделаем им предложение? — неуверенно произнес Рэмольд.
— Они устали от игры, — Аргон покачал головой, — Мы грабим их до тех пор, пока они не покраснеют от ярости, а затем платим взятки их собственным богатством. Ты знаешь, сколько они вложили в наемников. Они хотят нас уничтожить. Ни взятка, ни предложение, ни угроза ничего не изменят. Их умы настроены так.
— Дайте мне ваших лучших людей, — сказал Рэмольд, коснувшись рукояти рапиры, — Когда Лион Кеннинг истечет кровью в своей гигантской кровати, остальные поймут, что принимать наши взятки гораздо лучше, чем принимать нашу немилость.
— Ты еще молод, — сказал Аргон. — Ты не готов к тому, что приготовил Кеннинг.
— Мне девятнадцать, — сказал Рэмольд. — Я взрослый мужчина, и у меня больше убийств, чем лет.
— А у меня больше, чем твоих вдохов, — сказал Аргон, и в его голосе послышались жесткие нотки, — Но даже я не вернусь в этот особняк. Они жаждут этого. Целые гильдии будут уничтожены за несколько дней. Те, кто выживет, унаследуют этот город, и я не позволю моему наследнику сбежать и умереть понапрасну.
Аргон положил один из своих коротких мечей на стол рядом с неповрежденной рукой. Хотя он и был стар для гильдмастера, он все еще был полон жизненных сил — этот факт, доказанный рождением Ромула так поздно в его браке с Мариони. Он вызывал сына посмотреть ему в глаза и бросить вызов. На этот раз он ошибся насчет старшего сына.
