В обеденный перерыв (наплакавшись вволю в туалете и промыв глаза холодной водой) Джин решила позвонить риелтору, которая сдала ей эту квартиру.
— Почему вы не предупредили меня, что за стенкой такие шумные соседи? — с ходу спросила Джин.
— Простите? — в голосе риелтора прозвучало такое неприкрытое изумление, что Джин не поверила своим ушам. Чокнутая эта риелторша, что ли?!
— Соседи шумные, говорю, — тяжело вздохнула Джин, — ребенок все время плачет за стенкой. Покоя никакого нет! Я сегодня не спала всю ночь. Кто там живет? С ними можно поговорить, как вы думаете?
— «Кто там живет?» Вы так спросили? — в голосе риелтора зазвучало еще большее изумление. — Простите… Я даже не знаю, что вам сказать… Я…
— Вы можете это выяснить? — Джин начала злиться.
Она сняла жилье за такие деньги, а ее будто держат за сумасшедшую!
— Хорошо, я… — риелторша прокашлялась — так кашляют, когда не могут говорить, — я это выясню… Я вам перезвоню… У меня важный звонок по другой линии.
— Лучше я сама вам перезвоню! — В сердцах Джин дала отбой.
* * *
Поздно вечером она вошла в парадное. Было темно. Настроение у нее было самое убитое.
— Ах, простите! — вдруг прозвучал прямо над головой тихий голос.
Джин щелкнула выключателем. В парадном зажегся свет. Странно, что до сих пор никто его не включил.
На ступеньках лестницы стояла благообразная старушка — вроде тех, что изображали на старинных гравюрах. Джин просто поразил ее наряд: длинное, до самого пола платье, поверх которого было накинуто что-то вроде мантильи бордового цвета, отороченной пушистым серо-белым мехом. На голове у старушки была лиловая шляпка с настоящей черной вуалеткой, спускающейся на лоб. Руки, высохшие, сморщенные, были затянуты нитяными черными митенками (Джин не сразу вспомнила это слово — это перчатки без пальцев; такие носили лет сто пятьдесят назад, в девятнадцатом веке).
Белоснежные волосы старушки под шляпкой были стянуты и собраны в тугой пучок. В руках она держала вышитый бисером ридикюль — такого же, как и шляпка, сочного лилового цвета.
— Простите, дитя мое, я напугала вас. — У старушки было очень миловидное, приятное лицо, а улыбка так и лучилась добротой и искренностью.
— Да ничего! — улыбнулась в ответ Джин, у которой от теплой, ласковой улыбки старушки немного отлегло от сердца.
— О, пусть вас не смущает мой вид! Я собралась на костюмированный бал. Это отличное развлечение в моем возрасте, вы не находите? — хихикнула старушка.
