— А-а! — вот он с ревом долбит сапогом по одной из створок входных ворот в город и вырывается наружу, где тут же погружается в самый настоящий Ад! -…
Впереди что-то горело. Сильное пламя с треском пожирало дерево, выкидывая в морозное небо клубы дыма и наполняя воздух горечью. Отовсюду раздавались громкие крики — и яростные, и подбадривающие, и стонущие, умирающие…
Почти все пространство до сторожевой стены с башнями было черным от сажи. То там то здесь прямо на грязном снегу лежали стонущие гномы и люди. Кровь тех, кого еще не успели перевязать, багровыми каплями стекала вниз.
— Ой! Что это? — не обращая никакого внимания на испуганный вскрик столкнувшейся с ним гномы, Колин рванул в сторону башен. — А-а-а! — следом из ворот вылетел и Кром, с точно такими же мешками и точно таким же бешеным лицом. — А-а-а!
Творившееся вокруг орущие, скрипевшее, стонущее, плюющееся огнем, пыхающееся дымом месиво казалось хаотичным, бредовым и сюрреалистичным… Хотя, нет! Тысячу раз нет! Хаос ему лишь привиделся! За горящими у ворот постройками, свороченными валунами и валявшимися телами он не сразу разобрал главное — железную волю крепкого полного ярости гнома, на которой держалось все вокруг… Тимбол, отец Амины, черный от коптящего дыма, возвышался над всем этим, как бог войны! Крепкий, с широченным разворотом плеч, казавшимися еще более здоровыми из-за наплечников на доспехах, он что-то орал, тыча в стороны ворот своим излюбленным топором. А сразу же за его спиной, словно его свита, из огня и дыма пылающих бревен выступала плотная коробка гномов, закованных головы до пят в сплошные латы. Далеко впереди них выступали острые полуметровые наконечники копий, торчавшие из-за прямоугольных ростовых щитов.
— Ба, мои гоплиты! Откормили же их…, — только сейчас, на расстоянии в несколько десятков метров, до Колина дошло, что эти здоровые фигуры в плотной фаланге, от топота которых тряслась земля, были никем иным, как его тяжеловооруженной пехотой. — Лоси, мать их, как есть лоси!
Те тоже, вслед за Тимболом, орали что-то неразборчивые и, судя по их остекленевшим от ярости глазам, чрезвычайно обидное для долбивших в ворота противников.
Баах! Баах! С периодичностью метронома что-то долбило по воротам их сторожевой стены. Баах! Баах! Толстенные доски, окованные черным железом, с трудом держали сильные удары. Баах! Баах! Массивные петли со скрежетом скребли по каменной кладке. Баах! Баах! Краах! С треском разлетелась одна из досок, превращаясь в деревянные лохмотья! На какое-то мгновение в проломе в воротах мелькнул крупный бронзовый набалдашник в виде головы дикого вепря с круто закрученными клыками. Баах! Краах! Краах! Под новыми ударами треснула еще одна доска и вновь в ярких сполохах огня мелькнула блестящая рожа вепря… И Колину на какое-то мгновение показалось, что она улыбается.
