Роланд взял протянутые ему шлем и одел его, погружая себя в угрожающую тишину. Сейчас он молил лишь о том, чтобы враг не о чем не догадался.
От рук дюжих стражников тяжелый деревянный засов почти вылетел из пазов. В приоткрытую створку ворот высунулась фигура и замахала еле горящим светильников.
— Сир, есть ответ, — обрадованно прошептал человек у ворот. — Кажется, они зашевелились… Да, да, идут, ублюдки.
Подчиняясь знаку короля, стража мигом погасила у ворот все огни, погружая этот кусок города в мрак и пряча во тьме приготовившуюся к броску конную лаву.
У обоих створок ворот уже стояли наготове стражники, готовый резко их распахнуть.
— … К старому валу (столичный вал времен деда Роланда), кажись, подошли, — вновь зашептал стражник, продолжавший следить за приближавшимся отрядом легионеров. — Точно. Вот, паскудины, совсем не бояться… Прошли вал. Почти всю дорогу заняли… Ба! Да они без копий, — он вновь обернулся. — Сир, сир, они на легке идут. В руках щиты и мечи… Понятно, с их копьями в городе-то не развернешься. Застрянешь.
Кони катафрактов переступали копытами и еле слышно всхрапывали. Напряжение всадников передавалось и четвероногим.
— … Сир, они в сотне шагов, — наблюдатель, игравший роль изменника. — еще больше приглушил голос. — Как на праздник идут.
«Все! — бухнуло в голове Роланда. — Сейчас или будет уже поздно… До них сотня шагов. До их укреплений еще столько же… Кони успеют взять разбег и тогда… тогда уже Боги нас рассудят Сульдэ, — в лицевом разрезе шлема мелькнуло лицо сына; он повернул голову к воротам и резко махнул рукой — А теперь, вперед!».
Густо смазанные животным жиром здоровенные петли ворот не издали ни звука, когда дюжая стража яростно дернула, оббитые железом, створки в противоположные стороны… И первый десяток катафрактов, махин под пять сотен килограмм весом, начал свой разбег. С каждым новым рывком вперед их копья опускались все ниже, а длинные щиты прижимались плотнее к телу. Летящие над землей всадники превращались в быстрых, гибких смертоносных зверей.
— Вперед, волчье племя, — кровь набатом ударила в голову и король зарычал. — О-о-ольстер! О-о-ольстер!
Подхватив древний клич бросился в атаку второй десяток.
— О-о-ольстер! О-о-ольстер! — стремительно, словно стрелы, пронеслись они мимо ворот крепости. — О-о-ольстер! О-о-ольстер!
— О-о-ольстер! — продолжал, словно безумный орать Роланд, вонзая шпоры в своего жеребца; пришел черед его десятка. — О-о-о-ольстер! — где-то рядом слышался детский крик. — О-о-ольстер! — отовсюду ревели мужские глотки; так долго сдерживаемая ярость, наконец-то, вырвалась наружу. — О-о-ольстер!
