Если отбросить детали, то Раока действительно предала его, не пришла за ним, и вот с этим уже ничего нельзя было поделать. Вдохнув и выдохнув, она протянула руки и с усилием сорвала Цветок.
— Я пришла не за тобой, — сказала она ровно, глядя ему в глаза, — Ты умер.
Лицо синеглазого фейри закаменело.
— Ради тебя, — прошипел он, — Ты убила меня.
Раока прикрыла глаза.
— Да, — выдохнула, как перед нырком на глубину, — Но я не просила ни о чём — это был твой выбор.
— Вот как? — его лицо, искаженное презрительной улыбкой, уже никак нельзя было назвать добрым, — Как удобно, наверное, жить за счет меня. Неужели кошмары не мучают?
— Ты и сам прекрасно знаешь ответ, — сказала она спокойно, — Ты никогда не перестанешь мне сниться.
Он покачал головой.
— Тогда в чем дело? Моя жертва ничего не стоит? Неужели и правда рассчитываешь на какую-то "парность"? Думаешь, он будет с тобой, хоть кто-то из них? Зря, и мы оба это знаем.
Раока криво улыбнулась.
— Да, знаем.
— Как только этот твой оборотень очнётся, инстинкты дракона возьмут верх, и ты останешься за бортом.
— Скорей всего, — признала она, — Но я и не рассчитываю на большее.
Синие глаза напротив полыхнули.
— Так верни меня, меня! Ты же знаешь, что я любил бы тебя, был бы только твоим. Мы могли бы сбежать ото всего и всех, осесть где-то в человечьем государстве и больше не быть куклами для особо мерзких поручений. Неужели ты никогда не хотела другой жизни?
Раока сдавленно фыркнула. Другая жизнь…
— Нельзя покинуть тёмную сторону улицы, — ухмыльнувшись, процитировала она Иса, — Можно только качественно притвориться, что сделал это.
— Значит, предашёшь меня? — спросил Эллин, — После всего?
— Значит, предаю, — подтвердила Раока устало, и он кинулся на неё. Впрочем, добраться до фейри ему не позволили: черный волк, которого до того было не разглядеть, метнулся вперёд и вцепился в её собеседника. Эллин, не будь дурак, истаял черным дымом.
— Гор, — прошептала фейри, — Уйдём отсюда.
И волк, встревоженно глядя на её опустошенное лицо, осторожно кивнул и подставил спину в качестве опоры. Направление не заставило себя ждать — арена в считанные мгновенья заросла пушистым ковылем, среди которого вилась тропинка. Покрепче сжав в руке цветок, полыхающий холодным зеленоватым смертным пламенем, Раока с волком двинулись вперёд.
Бран смотрел на синие глаза, глубокие, как две бездны, на алое яблоко и делал единственное, что ему тут оставалось — думал.
Вообще война — штука, быстро отучающая от самообмана и пиздостраданий, потому что там ты или хладнокровен, или сдох. Других опций, как сказал бы излишне образованный Ос, не предусмотренно. Ребята, которые утверждают, что чувствовать там надо сердцем или ещё каким ливером, явно не продвинулись дальше армейского штаба. Бран же повидал много такого, чего не хотел бы помнить, такого, что забыть был обязан по долгу гостайны, и такого, чего по всем официальным бумагам не было и быть не могло.
