– Я помню тебя, ты ведь дочка моей племянницы, – сказала она. – Правда, последний раз видела тебя лет пятнадцать назад, и ты сильно изменилась с тех пор. Поди, и дети уже есть?
– Да, есть – дочка. Ей семь, – ответила я.
– Ну, рассказывай, милая, что случилось, – она внимательно смотрела в лицо, – и называй меня как все – Райка, мне так привычнее, – сказала она.
Я видела каждую морщинку на её лице, тонкие губы, шрам над бровью и ярко-голубые глаза, словно у молодой женщины.
Рассказала ей всё, не упуская ни одного, даже самого маленького, нюанса. Вспомнила проделки домового, и мне снова стало страшно.
– Ты знаешь, доченька, я тебе помочь не смогу.
– Как не сможете? – спросила севшим голосом.
Надежда на избавление от домового разбилась о действительность. Одна с ребёнком, и помочь некому.
– Вернее, я знаю, что надо делать, но женщине это не под силу, – ответила она. – Домовой, попробовавший крови, становится сильнее, и подчиняться женщине не будет. Здесь нужна твёрдая мужская рука. Только хозяину он сможет подчиниться, хозяйка для него – не авторитет.
Зови Сашку, я ему объясню, как домового забрать от твоих родителей и отвезти обратно в твою квартиру.
Она увидела недоумение на моём лице и объяснила свои слова:
– Домовой, деточка, сейчас может жить только у тебя. Даже тот факт, что он с тобой попал сюда, ничего не меняет. Его дом там, в городе, на твоей кухне. Он привязан к глиняной фигурке, висящей над твоим столом. Он всё равно туда вернётся. Поэтому разобраться с ним надо именно там.
В мою голову после её слов пришла страшная мысль.
– Вы научите меня убивать домовых? – испуганно спросила я.
– Господь с тобой! Не надо никого убивать. Мы же не звери какие. Надо просто вернуть его домой, туда, откуда он пришёл. Вся сложность в его тяге к крови, которая с каждым часом становится сильнее. Надо сначала разрушить эту связь. Он ведь в этом не виноват, просто обстоятельства так сложились.
– Ну и хорошо, камень с души упал, – ответила я. – Главное, что не надо никого убивать.
– Сашку зови, – ещё раз сказала она.
Вышла на улицу. Вот как сказать человеку, которого не видела десять лет, о том, что тебе нужна помощь в деле, которое на первый взгляд кажется бредом истерички? Он ещё так смотрит на меня, по-мужски. От его взгляда смутилась ещё больше. Саша заметил моё состояние, подошёл, взял за руки.
– Вика, рассказывай, что случилось. Я же вижу, что происходит что-то странное.
Мои ладошки, утонувшие в мужских руках; его глаза, тревога в голосе и предложение помощи действовали на меня магически. Уже давно я не получала помощь просто так. Обычно – да нет, всегда, – это заканчивалось или начиналось намёком на постель. Как говорится, я тебе – ты мне. Я давно забыла о настоящих чувствах и о мужчине-защитнике. Всё это прекратилось с гибелью мужа. И вот, первый раз за четыре последних года, искренность в мужском голосе. Я вообще чуть не забыла, зачем сюда приехала.
