Особо одаренные даже ухитрялись на широких подоконниках книгохранения отсыпаться в полной темноте после ночных гулянок. Уйдет такой якобы за книгами, и нет его до обеда. Дрыхнет. И попробуй найди! Телефонов тогда сотовых особо не было, да и связь все равно фиговая была бы – подвал же. А еще наткнешься на такого, вот уж точно вусмерть напугаешься, никаких призраков не нужно!
Я вполне допускала, что в каких-нибудь библиотеках или других старинных помещениях может твориться всякая паранормальщина. В конце концов, там никто не живет. Испугался – и убежал к себе домой. Дома-то все знакомо, ничто не угрожает. Мама с папой спасут. Из дома вообще можно не выходить.
А если что-то произойдет в твоей собственной, родной, до боли знакомой квартире, где ты с закрытыми глазами можешь передвигаться, – тогда куда бежать? Кого просить о помощи?
У меня одна одноклассница жила в коммунальной квартире. Так ей пришлось пойти на курсы по самообороне, потому что соседи были не совсем адекватные. Я еще думала, как это ужасно – не чувствовать себя в безопасности даже в собственной комнате.
А у меня и комнаты-то не было своей.
– Хватит! – сказала я вслух, чтобы заглушить неприятные мысли, и оглянулась, не услышал ли кто. Стыдно разговаривать самой с собой вслух, как психопатка.
* * *
Игрушечник
Он совершенно ни о чем не думал, когда работал. Руки сами находили и нужный материал, и нужную форму. Иногда ему казалось, что сам он – только механизм, обеспечивающий рукам движение. Придаток.
Никто и не догадался бы, глядя на него, чем он занимается. Он никому никогда не рассказывал. Однако люди каким-то образом прознавали, находили, приходили к нему. Чтобы забрать то, что он сделал.
Даже его женщины не знали. Как-то не обращали внимания, хотя он и не скрывал ничего. Просто под собственным носом ничего не видели. А если вдруг возникал вопрос, неожиданно, чаще всего с негативным оттенком, с пренебрежением: «Ты?!» – он просто щелкал перед ними пальцами. Перед тем самым хорошеньким носиком, который раньше ничего не замечал. И они забывали. Так просто. И после этого уходили. Иногда было жаль.
Он пробовал на себе, перед зеркалом. Смотрел, смотрел, щелкал до боли в пальцах. Никакого эффекта.
Он где-то читал, что щелчок происходит из-за удара пальца о ладонь. Фигня. Он клал на ладонь тряпицу, а щелчок все равно был.
Никогда не повторялся. Не потому, что не хотел, а потому, что не контролировал процесс.
Все они были странные. «Чердачные», как сказала одна его женщина. Еще сказала, что ей не нравится.
