Глава II-ая
ПРИТОН ЭЙХЕНФЕЛЬДА («ДУРИЩА-НЕМКА»)
На Малой Конюшенной в надворном флигеле в маленькой, но уютно обставленной квартирке, года три тому назад, поселилась скромная семья Эйхенфельдов.
Кроме старшего брата Макса, в этой квартире жила сестра его Алиса и младший брат Альфред.
Жильцы дома не могли заметить ничего подозрительного в квартире новоприбывших.
Правда, почти с первого же дня, Макса стали посещать молодые люди самых разнообразных внешностей.
«Это пациенты брата», успокаивала домовую администрацию Алиса, и все шло прекрасно.
Время от времени квартирка освещалась «à giorno». Макс давал «вечер».
Для человека наблюдательного могло бы показаться несколько подозрительным, что на этих вечерах преобладает исключительно мужской элемент, но кому было нужно наблюдать за жизнью скромной лифляндской семьи.
Чем дольше жил в Петербурге Макс Эйхенфельд, тем все лучше и лучше становились его дела и в один прекрасный день жильцы дома могли видеть младшего брата Альфреда, берущего на дворе уроки велосипедной езды на собственной новенькой блестящей «машине».
«У массажиста-то дела идут хорошо», говорили друг другу соседи, «вот и велосипед братишке купил».
Итак с внешней стороны семья Эйхенфельдов была неуязвима.
Особенный вес в глазах жильцов Макс приобрел знакомством с молодыми людьми в «треуголках». «Это все настоящие господа», рассуждал дворник, «ничего, что мещанин г. Эйхенфельд, а знакомство-то у него самое, что ни на есть, важное».
Но в то время, как квартиранты и дворник были самого «розового» мнения о новоприбывшей семье, Макс Эйхенфельд на самом деле занимался тем же самым, чем и «Шабельская», только деятельность его была ограничена «притонодержательством», а в область «комиссионерства» он заглядывал случайно и то, если получал на это особый «заказ».
В лице Эйхенфельда мы имеем дело с популярным в кружке гомосексуалистов притонодержателем.
Почему звали его «Дурищей-Немкой», имеет свое логическое объяснение.
Есть люди, которые под личиною напускной «дурости» скрывают самые темные, требующие большой изворотливости, делишки и «дурость» служит им, как бы, защитительным панцирем, делая их неуязвимыми для любопытного глаза; и господа гомосексуалисты оказались плохими психологами, окрестив его этим прозвищем, так мало, в сущности говоря, вяжущимся с его образом действий.
