– Враньё! – с нетерпеливой брезгливостью хмыкнул чиновник. – Большевики с немцами давно сговорились германскую шпионку и бывшую царицу Александру со всей семейкой выпустить к родственникам. А вы тут нам сказку про белого бычка…
– Господин Модестов! Алексей Автономович… – укоризненно наклонил голову Горшеневский, и тот недовольно замолчал.
– Может, куда сначала и собирался красный Иаков, может, кто и договаривался, да только их величества никогда не согласились бы у Вильгельма искать пристанища, – возразил Чемодуров. – Они хотели в Англию или в Крым, и больше никуда. И Государь, и её величество много раз мне говорили: «Лучше помрём в России, а к кайзеру не поедем!»
Одноногий Алексей Автономович злобно расхохотался.
– Положительно, не сатрап самодержавный Романов-кровосос, а спартанец Леонид какой-то! Врал он вам. И не только вам! Кайзер Вильгельм брат Николаю Кровавому – вот в чем всё дело!
– Не родной. Двоюродный, – уточнил старик. – И Государыне кузен и только.
– Всё равно, у них там давно было слажено. Большевики перед кайзером на задних лапах пляшут. К нему и увезли всю семейку. А Государь ваш про вас и не вспомнил, оставил у большевиков на расстрел.
Чемодуров обиженно замолчал и закрыл глаза. Горшеневский обеспокоился, как бы старик снова не заснул.
– Что ещё важного можете нам сказать? – громко спросил капитан. – Извольте продолжать.
– А что там продолжать. Господин… господин… – показал взглядом на чиновника. – Господин…
– Модестов, – подсказал капитан.
– Да, Дестов… Он, чай, знает поболе моего. Я ему и говорить не буду. А вам, господин капитан, скажу: перед моим уходом из острога доктор Деревенко передал Государыне письмо с воли. От её родного брата, герцога Гессенского Эрнеста… Дай Бог памяти… – он погладил себя по лбу. – Его светлость писали Государыне, что кайзер зовёт её в гости, то бишь не в гости, а на жительство, но только её и дочерей с цесаревичем. Вот тогда Государыня мне и сказала: «Лучше казнь в России, чем приют у кайзера». Так брату и отписала1.
– Она что же, вам читала письмо герцогу прежде отправки? – едко усмехнулся Модестов.
Старик бросил на него презрительный взгляд и отвернулся.
– Так-так, – вздохнул Горшеневский. – Но всё-таки продолжайте.
– Что продолжать – про кайзера?
– И про кайзера тоже.
– Про кайзера мне боле ничего не ведомо. Ещё что хотите?
– Про ваш арест. И где на самом деле ваши хозяева?
Чемодуров поразмыслил.
– Здесь где-то они.
– Да их след простыл давно, лакейская твоя морда! – возмутился Модестов и стукнул костылём об пол.
