Проснулся Чемодуров не через два часа, а к вечеру. Не тронув хлеб, допил молоко, застегнулся на все пуговицы, навалился телом на железную дверь, с трудом отворил её и медленно пошаркал во двор тюрьмы.
Во дворе, поймав взглядом последний луч вечернего солнца, бывший царский камердинер – совсем недавно осанистый, с важным ощущением собственной значимости для империи, а теперь сухой сгорбленный полуспятивший старик – долго смотрел, как оно скрывается за тюремной кирпичной стеной, и широко улыбался беззубыми дёснами – вставные челюсти у него отобрали при аресте. Потом вздохнул, медленно перекрестился и пошаркал в комендантскую.
Здесь его провели в кабинет начальника тюрьмы. Самого начальника не оказалось. На его месте сидел офицер, назвавшийся капитаном Горшеневским. Рядом, за другим столом, поменьше, но полностью заваленном учётными делами заключённых, сидел пожилой одноногий чиновник в вицмундире. Обернувшись к двери, он спросил:
– Это вы Чемодуров?
– Я есть, сударь, – ответил старик.
– Присядьте. Тут все про вас говорят… – инвалид указал кивком на стул около начальника, взял со стола тонкую папку, протянул её Горшеневскому.
– Вот, Сергей Феофилактович, извольте. Чемодуров Терентий Иванович, камердинер бывшего царя. Заключён 24 мая 1918 года. Записано «расстрелян 18 июля». Такие у них, у большевичков, нынче порядки. Мир насилья они разрушают! Расстрелять не могут по-человечески…
Горшеневский открыл папку, но тут же захлопнул её и предложил Чемодурову чаю.
– Душевно вам признателен, – проговорил старик. – Я бы, с вашего позволения, съел бы чего. Ложку-две каши. Кружку молока, ежели дадите.
– Да-да. Непременно, но чуть позже, – пообещал капитан сочувственно. – А сейчас извольте ответить на несколько вопросов. Не возражаете?
– Не возражаю, – голосом бесцветным, как ростки картошки в погребе, подтвердил старик.
– Как вы сюда попали?
Чемодуров словно не услышал. Он уставился немигающим взглядом на верхнюю пуговицу капитанского мундира. Зрачки его расширились, челюсть отвисла.
– Как попали сюда? – громче повторил Горшеневский. – При каких обстоятельствах?
Старик по-прежнему рассматривал орлёную пуговицу и слегка раскачивался. Капитан понял, что царский камердинер заснул с открытыми глазами.
– Господин Чемодуров! Терентий Иванович! – ещё громче сказал Горшеневский.
Тот продолжал раскачиваться и вдруг всхрапнул. Капитан переглянулся с помощником, встал из-за стола, подошёл к старику и слегка тряхнул его за плечо.
