Истина Платона | страница 42

Обо всём этом я узнал позже. А пока… А пока в бессознательном состоянии, я и ещё шестеро таких же «300-х» и один «200-й» летели на базу. Вёз нас легендарный «Снегирь» — Михалыч. Говорят, он пару раз передавал управление штурману и выходил к нам. Садился возле меня, молча сопел, прислушиваясь к моему бреду, потом давал попить и, качая своей седой головой, уходил в кабину. Михалыч, он у нас такой!

Очнулся я уже «дома», в санчасти базы. И первое лицо, которое мне искренне улыбнулось, было Верочкино — медсестры хирургического отделения. Наверное, это всё-таки к добру. Правда, голос её…

— Михал Саныч! — громко закричала она в открытую дверь палаты. — Сан Василич с нами!

По коридору громко протопали две пары ног и в проёме двери появились две фигуры в белых халатах. Один из них был заведующим хирургическим отделением, военврач со смешной фамилией Перетрухин, а второй — косоглазый санитар. Я вдруг вспомнил по рассказам Верочки, что многие путали его с доктором и обращались к нему: «Товарищ доктор». Этот нахал мог стырить у врача стетоскоп, повесить себе на шею и бродить по коридорам других отделений, где его мало знали. Он никого не разубеждал и мог ответить на любые вопросы, касающиеся медицины. Талантливый был врун. Настоящий доктор присел на край кровати, посветил чем-то в глаза, пощупал пульс и облегчённо вздохнул. Говорить не хотелось, поэтому я кивнул головой, мол: «Чего?»

— Привезли тебя «никакого». Ни «бэ», ни «мэ»! Заражение начиналось. Чистили… перешивали… В общем, будем готовить тебя к отправке на Большую землю. Думаю, дней через пять будешь транспортабелен и попрощаемся. Да, Семёнов? — обратился он к санитару, ища поддержки своему умозаключению.

— Да, Михал Саныч, за пять дней справимся, — серьёзным голосом ответил санитар.

— Утки в 5-ой поменяй! Справится он, — сердитым начальственным тоном произнёс доктор Перетрухин и, заложив руки за спину, протопал дальше по коридору.

Я наконец — то понял, почему неохота разговаривать. А как тут…? К носу подходили две трубки. Скосил глаза и проследил, откуда они берут своё начало. В углу палаты стоял огромный газовый баллон, на котором масляной краской неровными буквами было написано: «Кислород». А изо рта вообще торчал шланг. Рот не закрывался и пересыхал. Чтобы не крутил головой, её зафиксировали и из неё тоже торчали какие-то трубочки и штучки. Левый бок был просто нашпигован трубками и какими-то медицинскими приспособами, которые уходили куда-то в никуда. А на правое колено вообще смотреть не хотелось. Появилась Вера.