Господу угодно было поставить меня в непосредственное общение с двумя ближайшими учениками и сотаинниками этого великого старца: духовником Глинской пустыни старцем-иеромонахом Домном и игуменом Иассоном, составителем жития своего великого наставника, схиархимандрита Илиодора. От них я получил драгоценнейшее сообщение о бывшем о. Илиодору видении пророческого значения, которое было явлено Старцу в молодых еще летах, когда он был еще только иеродиаконом и носил имя Иоанникия. Было это в конце царствования Александра I Благословенного39.
«Однажды поздно вечером, — сказывал своим ученикам великий старец, — я сидел в своей келлии один. Читая послания Св. Апостола Павла, я остановился на второй главе Второго послания к Солунянам, на стихах 2-10 и т.д., где говорится о явлении міру человека греха и сына погибели — антихриста. На этих страшных известиях Св. Апостола я остановился и погрузился в размышление, рассуждая о том каково же будет действие Сатаны, по коему этот ужасный человек даже в храме Божием возсядет, выдав себя за Бога и требуя себе Божеского поклонения. Какой же, думал я, будет этот ужасный человек, и какое будет то страшное время для живущих на земле. При этом, естественно, пришло желание не видеть того ужаса, а посему в уме остановилась основная мысль обращения к Богу в таких словах: «Господи, не дай мне видеть то страшное время». — В эту минуту я почувствовал, что кто-то сзади меня положил мне свою руку на правое плечо и сказал: «Ты сам увидишь отчасти». Почувствовав прикосновение и услышав голос, я осмотрелся вокруг себя, но никого не оказалось, и дверь кельи внутри была заперта на крючок. Осмотрелся я еще, чтобы убедиться, но никого нет. Я удивился и стал рассуждать, чтобы это значило и кто тот невидимый, что говорит и отвечает на мои мысли и слова. Неужели же я, действительно, хотя и отчасти да увижу то страшное время, и как скоро оно будет? Долго я рассуждал и размышлял в недоумении и страхе, переходя от одного рассуждения к другому. Наконец, положившись на волю Божию, я совершил свое вечернее правило и, помолившись Богу, прилег отдохнуть и, забывшись тонким сном40, я увидел такое видение.
Ночь. Я стою на каком-то возвышении. Вокруг меня много громадных построек, какие бывают в больших городах. Надо мною небесный свод, весь усеянный ярко горящими звездами, как бывает в чистую безлунную ночь. И вижу: восходит от востока некий звездный круг громадного размера, составленный из ярких звезд различной величины. В середине круга написано большими буквами имя: Александр. Взошел этот круг с востока из-за горизонта, прошел величественно и медленно по небесному своду и скрылся на западе. Смотря на красоту и движение круга, я размышлял в себе, говоря: какая великая и славная Православная вера! Православный Царь — вот и имя его так славно и величественно на небесах!... Проводив круг глазами, пока не скрылся на западе, я обратил свой взор на восток и вижу: выходит из-за горизонта второй звездный круг, такой же величественный как и первый, но только в середине имя его иное: Николай. И внутренний голос возвестил мне, что после Государя Александра І-го преемником его престола будет Николай. И мне было то в удивление, ибо я знал, что наследником Государя был не Николай, а Константин Павлович. Прошел и этот круг столь же величественно по небу и скрылся на западе. И вновь взглянул я на восток, и вижу: восходит из-за горизонта третий круг, мерою значительно меньше двух первых. Звезды его были цвета крови и в середине его было написано кровавыми буквами: Александр. Круг этот быстро промчался по небесному своду и скрылся на западе. И внутренний голос возвестил мне, что после Николая царем будет Александр, и что дни его будут сокращены: убит будет Царь рукою освобожденного им раба среди белого дня, на стогнах верноподданной ему столицы... После я вновь увидел звездный круг, восходящий с востока. В середине его было написано имя: Александр. Круг этот, составленный из звезд, подобно первым, также быстро пронесся по небесному своду и скрылся на западе. И было мне возвещено внутренним голосом, что дни и этого царя будут сокращены. И когда я вновь обратил свой взгляд на восток, то увидел на нем слабо и бледно очерченное имя: Николай, но уже без звездного ореола. Имя продвигалось как бы скачками, и вошло в темное облако, откуда были видны в беспорядке отдельные его буквы... За сим наступила тьма, и всё стало разрушаться подобно карточным домикам, как бы при кончине міра. Ужас объял меня, несмотря на то, что я стоял на возвышении, не связанным с разрушающимся міром».
