— В меня давно не стреляли, — ответил он и присел рядом с ней.
— Да, с тех пор, как ты меня встретил, я приношу тебе удачу.
— Наверное, поэтому я здесь, — сказал он, потянувшись к ней.
В него стреляли восемь раз, на протяжении всех этих лет, и шрамы, напоминавшие об этом, все еще виднелись на его теле, но только один оставался на виду, когда он был одет: маленькая бороздка на мочке правого уха, похожая на клеймо.
Оставил эту бороздку парень по прозвищу Маленький Боб Негли, стрелявший в него сзади из автоматической «беретты» 25 калибра.
Негли тоже уже был мертв, а Паркер жив, и в прохладной тишине комнаты Клер в отеле он чувствовал, что жизнь потихоньку налаживается.
С утра она сказала:
— Усы все портят.
— Объясни!
— Слишком широкие усы, похожие на полицейские. Тебе скорее пошли бы тоненькие, как змейка, более изящные, как у Дэвида Нивена или Эролла Флинна.[3]
— Ну, хорошо, сделай их такими.
— Ладно.
Они стояли вместе в душе. Она выглядела очень решительно с маникюрными ножницами в руках, а он смотрел, как свет отражается в ее глазах.
Позже он надел всю свою странную одежду. Она смотрела на него с восхищением:
— Когда ты вернешься, ты будешь так же одет?
— Нет!
— Ну смотри, чтобы тебя не подстрелили, — сказала она, поцеловав его на прощание, и это избавило его от необходимости отвечать на эту реплику. Впрочем, она никогда его ни о чем не спрашивала. Это и сейчас не изменилось.
В тот день было тепло, влажность была умеренная, ярко светило солнце. Проехав через мост Флагер Мемориал и далее по дороге Роял Поинчиана, в полтретьего пополудни Паркер въехал на своем желтом «ягуаре» в Палм-Бич.
