Драгунов был родом из-под Самары, из простой крестьянской семьи. Несмотря на свою молодость (ему было не больше тридцати лет), он уже успел шесть лет отсидеть по разным тюрьмам. В последний раз его судили за ограбление богатого купца, на которого он напал на дороге.
Драгунова арестовали и посадили в тюрьму. Когда вспыхнула первая мировая война, его амнистировали и отдали в солдаты. Солдатскую службу Драгунов любил. В боях он не раз проявлял безумную храбрость, за что начальство его нередко награждало. На груди унтера позвякивали медали. Серая гимнастерка ладно облегала широкую мускулистую грудь. Пряди густых смоляных волос спадали из-под фуражки на лоб, над верхней губой красовались маленькие усики.
Поручик довольным взглядом окинул фигуру унтера.
— Драгунов! — крикнул поручик.
Унтер мгновенно застыл на месте:
— Слушаю, ваше благородие!
— Скажите, сколько мертвых у нас сегодня на пароходе?
— Трое большевиков, ваше благородие. Двоих из них мы уже сбросили в Каму.
— А кто третий?
— Он еще на палубе. Правда, он не русский. Говорят, вроде бы мадьяр.
— Покажи мне его!
Унтер подскочил к неподвижно лежавшему на палубе человеку, схватил его за воротник шинели, одним рывком перевел в сидячее положение и повернул лицом к офицеру.
Ночь была светлой, поручик отчетливо увидел изуродованное побоями, с большими кровоподтеками, лицо пленного. Правое плечо у него было обнажено, если только можно было назвать плечом эту окровавленную, изувеченную часть тела.
— Это твоя работа? — Поручик концом хлыста ткнул в сторону страшной раны на плече пленного.
Унтер промолчал.
Тамаш лежал на палубе рядом, с Кереченом. Оба внимательно наблюдали за тем, что происходит. Они хорошо знали своего соотечественника. Это был Лаци Тимар, их однокашник по полку. Ранило его еще под Челябинском. Тогда он и попал в плен. Плечо кое-как перевязали грязным платком, кровь с грехом пополам остановили, а о большем врач и слушать не захотел.
Поручик Реченский хорошо понимал, что раненому необходимо оказать серьезную медицинскую помощь, однако, поправив пенсне на носу, он, как ни в чем не бывало, зашагал дальше.
Унтер Драгунов как бы нечаянно ткнул концом плетки, которую держал в руке, в изуродованное плечо Тимара.
— Послушай-ка, Имре, — шепнул на ухо Тамашу Керечен. — Лаци-то еще жив! Я сам видел, как он открыл глаза. Они его живым хотят сбросить в реку!.. Понял ты?
— Как не понять…
— Вот и с нами так же поступят.
— Это уж наверняка!..
