Точно такой же план пришел и в голову Бобру, избравшему для осуществления своих намерений ту же самую долину. Следуя примеру Бойскотта, то есть в тайне от всех, Бобер отправился туда же, стараясь ни словом, ни жестом не выказать того, о чем буквально криком кричала его морда. Мысленно размышляя о том, что в мыслях у них нет ни одной мысли, кроме размышлений о Крыси и славной охоте, намеченной на сегодня, Бойскотт и Бобер шли невдалеке друг от друга, якобы не замечая один другого.
Долина все сужалась и сужалась, делалась все мрачнее и пустыннее, вокруг становилось все темнее и холоднее. Охотники все сближались и сближались, пока наконец (исключительно из страха, а не по доброй воле) не зашагали плечом к плечу. Вдруг пронзительный визг – резкий и высокий – вспорол содрогнувшееся небо. Значит, опасность подстерегала их чуть ли не за углом, а они об этом и не подозревали! Бобер в ужасе побледнел – от носа до хвоста, Бойскотт, в свою очередь, ощутил резкое недомогание.
Как уже бывало в схожих ситуациях, он вспомнил счастливую и невинную пору своего далекого детства: такой же в точности звук издавал грифель, скользивший по грифельной доске, и эхо этого душераздирающего скрипа отозвалось в душе Бойскотта.
– Это голос Зубзуба! – вскричал он. – Умоляю, начни считать! – обратился он к Бобру. – Иначе мы не узнаем, прав ли я. Это вопли Зубзуба, говорю во второй раз. Скажу и в третий: это песня Зубзуба! Стало быть, мое предположение – истинная правда, если, конечно, расчеты верны.
Бобер тоже считал, осторожно и тщательно, боясь ошибиться. На третий раз он все-таки сбился. Сердце у него оборвалось. До Бобра вдруг дошло: несмотря на все свои труды, он каким-то образом просчитался, и остается только одно: усилием воли напрячь свой бедный мозг и все перепроверить.
– К двум прибавить один будет… не знаю, сколько, – снова сбился он. – Кажется, этого примера мне даже на пальцах не осилить. Тем более что их у меня для решения подобных задач не так уж и много. – Бобер залился слезами, проклиная себя за то, что в школьные годы занимался чем угодно, только не арифметикой.
– Полагаю, эту задачу решить можно, – успокоил его Бойскотт. – Уверен, эту задачу решать нужно. Стало быть, эта задача будет решена! Живо неси бумагу, перо и чернила! – скомандовал он. – Самые лучшие, какие только достанешь!
Бобер тут же достал из портфеля кипу бумаги, кучу перьевых ручек и массу пузырьков с чернилами. В то время как он занимался подготовкой к вычислениям, жутко пресмыкающиеся твари повыползали из своих пещер и, выпучив глаза, уставились на охотников. Бойскотт, поглощенный вычислениями, никого и ничего вокруг себя не замечал. Он держал в каждой руке по перу, покрывал цифрами бумагу и в доступной для Бобра форме вслух излагал суть своих действий.
